– Не знаю. Миллион или больше.
– Мы так возились, – тихо засмеялась она, – что разбудили бы мертвых, и все же я не забеременела. Ты приехал в Ленинград на два дня, и я, как ты говоришь, залетела в два счета.
Александр громко рассмеялся:
– Спасибо и на этом. Но могу ли я напомнить, что эти два дня мы ничего не делали, кроме как валялись в постели?
– Что было, то было.
Они молча серьезно смотрели друг на друга. Тогда, в серые морозные ноябрьские дни, оба ощущали близость смерти. И вот теперь…
Словно прочитав его мысли, Татьяна заключила:
– Это сам Господь велит нам уходить. Неужели не чувствуешь? Он говорит: это ваша судьба, Я не позволю ничему случиться с Татьяной, пока она носит в чреве ребенка Александра.
– Правда? – спросил Александр, нежно гладя ее живот. – Сам Бог это говорит? Почему ты не скажешь это той женщине, что сидела рядом с тобой и Дашей в грузовике, держа своего мертвого младенца до самой Кобоны?
– Теперь я стала сильнее, чем прежде, – заявила Татьяна, обнимая его. – Где твоя знаменитая вера, мой великан?
– Таня, ты говорила с доктором Сайерзом?
Александр ласкал ее руки под одеялом: мял пальцы, обводил костяшки, запястья, ладони.
– Еще бы! Я только и делаю, что говорю с ним. Обсуждаю детали. Все улажено. Он уже заполнил мои путевые документы. Я сотрудница Красного Креста и сопровождаю его до Хельсинки, – промурлыкала она, прильнув к нему. – Ой, как же приятно, Шура. Я сейчас засну.
– Не спи. Под каким именем?
– Джейн Баррингтон.
– Очень мило. Джейн Баррингтон и Тобе Хансен.
– Туве.
– Моя мать и финн. Ну и парочка!
– Вот уж точно.
Она потянулась и сладко зажмурилась.
– Мне так хорошо, Шура. Не останавливайся.
– Ни за что, – страстно прошептал он, глядя на нее.
Она мигом открыла глаза.
Еще один момент.
Они снова смотрели друг на друга.
Запомнить этот миг.
Татьяна улыбнулась.
– Я смогу носить твою фамилию в Америке? Пожалуйста.
– Я буду на этом настаивать, – задумчиво пробормотал Александр.
– В чем дело?
– У нас нет паспортов.
– И что? Обратишься в американское посольство в Швеции, и все уладится.
– Знаю. Но нужно как-то добраться до Стокгольма. В Хельсинки нельзя оставаться ни секунды. Слишком опасно. А вот переправа через Балтийское море будет довольно трудной.
Татьяна лукаво усмехнулась.
– А что ты собирался делать со своим хромым дьяволом? То же самое и со мной, – беспечно отговорилась она. – Евгений смотрит: видит лодку; он к ней бежит как на находку; он перевозчика зовет – и перевозчик беззаботный его за гривенник охотно чрез волны страшные везет. Вот и все. Твоя мать, ты, твои десять тысяч долларов помогут добраться до твоей Америки. – Ее маленькие ладони утонули в его больших и сильных. Александр задыхался под тяжестью своей любви. – Шура, – дрожащим голоском выговорила она, – помнишь тот день, когда ты подарил мне Пушкина? Когда устроил праздничный обед в Летнем саду?