– Я должен думать о себе. Не могу я тратить время на то, чтобы соображать, как защитить твою жену.
– И сколько времени ты уже потратил на это? Ты всегда думал только о себе…
– В отличие от тебя, например? – ухмыльнулся Дмитрий.
– В отличие от любого другого человека. Поедем с нами. Она протянула тебе руку.
– Чтобы уберечь тебя.
– Да, но смысл ее поступка от этого не меняется. Возьми ее руку. Она вызволит нас. Мы все получим свободу, а ты еще и единственное, что имеет для тебя значение, – избавление от войны. Тебя ведь именно это волнует больше всего?
В мозгу молотками стучали слова Татьяны, сказанные ею на крыше Исаакиевского: Он стремится получить именно то, чего ты больше всего хочешь.
Но Александра так просто не возьмешь.
Он никогда не отберет у тебя все. Столько силы у него никогда не будет, говорила она тогда.
– У тебя будет свобода – благодаря ей. Мы не погибнем – благодаря ей.
– Нас всех убьют – благодаря ей, – возразил Дмитрий.
– Ты обязательно выживешь, гарантирую. Воспользуйся этой возможностью, живи полной жизнью. Я не лишаю тебя того, что твое по праву. Обещал, что вызволю тебя отсюда, и сдержу слово. Таня очень сильна и не подведет нас. Вот увидишь. Она не сломится и не дрогнет. Скажи только «да». Мы с ней сделаем все остальное. Ты твердишь, что это наш последний шанс. Согласен. И чувствую это острее, чем когда бы то ни было.
– Еще бы! – фыркнул Дмитрий.
Пытаясь скрыть владевший им отчаянный гнев, Александр продолжал:
– Попробуй руководствоваться еще чем-то, кроме оголтелого эгоизма! Война довела тебя до такого состояния, что ты замкнулся в себе самом и забыл о других людях. Вспомни ее. Хоть раз. Ты прекрасно понимаешь, что она умрет, если останется здесь. Спаси ее, Дмитрий.
Александр едва не добавил «пожалуйста».
– Если она поедет с нами, мы все умрем, – холодно повторил Дмитрий. – Я в этом убежден.
Александр подался вперед и снова уставился в одеяло. Глаза затуманились, прояснились. Снова затуманились.
Тьма окутала его.
– Александр, думай об этом как о гибели на фронте, – снова заговорил Дмитрий. – Останься ты на льду, она сумела бы найти в себе мужество продолжать жить в Советском Союзе. Не так ли? Это одно и то же.
– Ошибаешься, это огромная разница.
Александр посмотрел на окаменевшие сцепленные руки. Она – свет, сияющий во мраке. Освещающий ему дорогу.
– Для нее – никакой. И так и так она останется без тебя.
– Нет.
– Она – это ничтожная цена за Америку! – настаивал Дмитрий.
Александра передернуло. Он ничего не ответил. Сердце рвалось из груди.
Мост через Фонтанку, гранитный парапет, Татьяна на коленях…