Громила энергично затряс головой.
– Не надо их рубить, комиссар. Если избавляться от сапог, так с пользой для личного состава. Тут ко мне подходила женщина, интересовалась, нет ли у нас лишней пары сапог в обмен на ведро яиц. Может, сапоги… того?
– Добро, я подумаю, – пообещал комиссар.
Учитывая, что исполнение служебных обязанностей здесь сопряжено с большими физическими и нервными перегрузками, в предложении Громилы был резон. В самом деле, ребята заслуживали нормального человеческого отдыха. Принимая во внимание волосатость Комбата, он не полысеет от горя, лишившись своих ботфортов. Если гора не идет к Магомету…
Ближе к вечеру Некрытов прилег немного покемарить. Проснувшись, он не стал утруждать себя натягиванием сапог, а сунул ноги в удобные туфли и отправился в штаб заставы.
Громилу комиссар отловил на улице и коротко приказал:
– Давай действуй! Сапоги в купе, под его шконкой.
Однако инициатор сделки наотрез отказался выносить командирскую обувку из вагона и пояснил:
– Комбат в краже меня обвинит, потом не докажешь, что я действовал с согласия комиссара.
Новиков в негодовании зашипел на осторожного бойца:
– Хочешь и рыбку съесть, и костью не подавиться. Стой и жди меня на этом месте.
Он сам вынес из вагона злополучные комбатовские сапоги со стоячими, будто жестяными голенищами и передал их Громиле.
Через полчаса на складе Гусельникова на проволоке, пропущенной через перекладину (чтобы не добрались крысы), покачивалось большое эмалированное ведро, в котором было не менее ста двадцати отборных куриных яиц. Бартер состоялся.
Комбат вернулся поздно, предварительно побывав на всех трех постах, и, ничего не заподозрив, завалился спать.
Наутро он поднялся с головной болью и легким ознобом.
Он взял у Дока градусник и измерил температуру – тридцать семь и пять.
– Ничего страшного, небольшая простуда, – успокоил его Зайцев, давая выпить жаропонижающую таблетку. – К обеду все пройдет, Николай Николаевич.
Вчера Некрытов отказался от ужина и сейчас, несмотря на недомогание, ощущал голод.
– Гусельников! Что у нас сегодня на завтрак, опять каша?
Из-за перегородки соседнего купе высунулась шишковатая голова помощника по тылу, она была посажена на длинную шею, что очень соответствовало его фамилии.
– Недооцениваешь ты нас, Комбат, – обиженно засопел Гусельников. – Сегодня каждый из нас будет завтракать глазуньей из трех яиц.
– Вот даже как! – оторопел Некрытов. – Откуда такие харчи?
– Работаем, – неопределенно ответил тыловик, убирая голову обратно в свой отсек, где он квартировал вместе с Ратниковым и Доком.