Когда она прочла на моём лице некое изменение, то улыбнулась.
А я прочла в этой улыбке, что её подозрение переросло в уверенность.
— Может, мне просто доставляет удовольствие тебя троллить, — почти не дрогнувшим голосом заметила я.
— Может, может. Да только больше я ни шагу не ступлю… туда, куда ты хочешь, по крайней мере. — Пальцы Сусликовой, и без того крепко сжимавшие рукоять меча, сжались ещё крепче. — Лучше возьму зеркальце, проведу ритуал и…
Осеклась.
Потому что увидела — совсем неподалёку, как раз между ней и мной — то, что привлекло её внимание.
— Брось, — торопливо выкрикнула я, — не успеешь! Даже если б я была тут… хотя с чего ты вообще это взяла? — мой смешок прозвучал напряжённо. — Ты же понятия не имеешь, с чем столкнулась!
Сусликова не ответила, пристально вглядываясь в полукруглую дверь, видневшуюся в стене чуть поодаль.
— Эй! — я выскочила из-за угла, представ прекрасной мишенью, и в голосе моём отчётливо прозвучало беспокойство. — Я с тобой разговариваю, Мэрисуэль!
Не обратив на меня ни малейшего внимания, она шагнула вперёд. Не ко мне, всё к той же двери. Наклонилась, почти уткнувшись носом в зелёную медь ручки, круглой и массивной…
С которой чьи-то пальцы совсем недавно стёрли пыль.
На чистой поверхности которой слегка мерцали сияющие пылинки.
Выпрямившись, Сусликова взглянула на меня, замершую столбом. Улыбнулась: наверное, так же широко и страшно, как вчера улыбалась я.
— Нет! — отчаянно завопила я. — Нет, стой!
Но Сусликова уже без лишних слов рванула дверь на себя.
Я знала, что она увидела там. Тёмную комнату, которую мы не рискнули освещать, чью-то спальню, давным-давно покинутую. Нас с Альей, сидящих прямо на полу — на коленях, друг против друга, с закрытыми глазами, неотрывно держащихся за руки. Морти — на кровати под посеревшим балдахином, с управляющим кольцом на пальце, полученным от брата. Навинию, напряжённо замершую рядом, а подле неё — Лод, которому как раз, должно быть, закончили лечить искалеченные руки….
И когда дверь открылась, все, включая Алью, уставились на Сусликову, сделав подобающе испуганные лица.
Немудрено, что она, вскинув меч, кинулась в комнату уже без всякой опаски.
Первым же шагом пересекая границу гексаграммы, багровым заревом ловушки проявившейся на полу.
Её вопль я начала слышать ещё до того, как выскользнула из иллюзии, в которой больше не было нужды. Продолжила, даже вернувшись разумом в настоящее тело. Наконец открыв глаза, морщась от боли в коленях, поднялась на ноги — когда ловушка уже завершила действие; под крик Сусликовой, всё продолжавшийся, неторопливо подошла к ней.