Однако, по мере того как текли секунды, его глаза приобретали все более осмысленное выражение, и, по мере того как он приходил в себя, все шире и шире раздувались ноздри. Окончательное просветление настало в тот момент, когда он узнал наконец-то того мужика из люксового номера гостиницы «Атлант», у которого он проверял документы.
– Ты!.. – с трудом расцепив зубы, выдохнул он.
– Слава тебе господи, оклемался малость, – облегченно вздохнул Агеев, с интересом наблюдая, как Чумаков шарит дрожащими руками по карманам. – А я уж думал, что на вашем погосте одним ментом больше будет. – И закончил на оптимистической ноте: – Ну да ладно, у нас еще все впереди.
Чумаков ненавидящим взглядом уставился на Агеева:
– Пистолет… пистолет где?
– Это тот, которым ты меня хотел к праотцам отправить? Так он у меня.
– Пистолет! – требовательно произнес Чумаков, видимо еще не до конца осознавая, в каком дерьме он оказался.
– Держи, – миролюбиво произнес Агеев, протягивая ему ствол. – Однако предупреждаю сразу: надумаешь махать им, уложу сразу же на месте.
Однако Чумаков его словно не слышал. Схватив пистолет, мгновенно передернул затвор и, только убедившись, что он пуст, как пионерский барабан, матерно выругался и поднял на Агеева полные ненависти глаза:
– Я… я даю тебе две минуты на то, чтобы ты отдал мне ключи, и тогда, возможно, я отпущу тебя.
Он был не только продажным ментом, но и откровенным наглецом, о чем тут же и сообщил ему Агеев.
Чумаков уже задыхался от ненависти и своего унизительного положения:
– Да ты… ты хоть знаешь, на кого ты замахнулся?
– Знаю, – успокоил его Агеев. – А посему слушай сюда. У меня слишком мало времени, чтобы с тобой, козлом, базар здесь разводить, и я буду краток.
В глазах Чумакова, пожалуй, впервые за все то время, что он приходил в себя, промелькнули искорки настороженности, однако он не был бы тем Чумой, каким его знали на Центральном рынке, если бы не процедил сквозь зубы:
– Я тогда еще… в гостинице… тебя, гада, раскусил. И если бы не Шматко, поверивший вашим ксивам, пел бы ты у меня сейчас по-иному.
– Догадываюсь, – кивком подтвердил Агеев. – И именно об этом мы сейчас с тобой и потолкуем.
– Да пошел ты…
Однако резкий удар под ребро заставил Чумакова вскрикнуть от боли, и он задышал учащенно, хватая раскрытым ртом воздух.
– Еще раз нагрубишь, все твои фиксы выбью, – мрачно пообещал Агеев. – И повторяю, у меня времени нет, чтобы с таким дерьмом, как ты, базарить.
На этот раз у Чумакова хватило ума промолчать, и Агеев произнес вроде бы и негромко, но в то же время четко отделяя слова друг от друга: