- Возможно, это ностальгия.
Сорен не соизволил ответить на это чем-либо большим, нежели еще более холодным взглядом.
- Ты не можешь отрицать, что поводом могла выступить ревность, - продолжал Кингсли, снимая свои ноги с сидения и наклоняясь вперед, чтобы ответить на свирепый взгляд Сорена.
- Ревность? Ты серьезно?
- Не делай вид, что так скептически настроен. Я послал ту репортершу к Элизабет, чтобы она задала ей вопросы о тебе. Незнакомая женщина, которую она никогда прежде не видела, расспрашивает о ее брате и что делает Элизабет? Рассказывает ей каждую мельчайшую подробность о вас двоих.
- Элизабет пыталась защитить меня.
- Или она хвасталась.
- Я молюсь за тебя, Кингсли.
Кинг усмехнулся.
- Молись усерднее.
- Это не Элизабет. Она ненавидит то, что произошло между нами, когда мы были детьми, даже больше, чем я.
- Ты ненавидишь? Правда? Сам же знаешь, что тебе нравилось. Как ты называл то лето, когда вы двое «играли»? Что вы были как… Адам и Ева?
Сорен замолчал на какой-то ужасный миг и только потом ответил.
- Я сказал, что мы были как Адам и Ева… в аду.
Шофер открыл дверь, и Сорен вышел, больше не сказав ни слова. Они шли к входной двери в тишине. Прежде чем Кингсли успел постучать или позвонить в звонок, дверь распахнулась, открывая их взору Элизабет, стоящую в сводчатом фойе. Когда Кингсли видел ее последний раз, она выглядела на десять лет моложе ее реального возраста. Темно-рыжие волосы, фиолетовые глаза - истинная красота Новой Англии. Но сегодня она выглядела испуганной, в бешенстве и резко постаревшей от страха.
- Слава тебе, Господи, - выдохнула она.
Бросившись вперед, она обняла Сорена за шею. Кингсли напрягся, но Сорен обнял ее, проявляя исключительно братские чувства…и больше ничего.
- Тебе позвонил Эндрю?
Сорен отстранился.
- Нет. Никто нам не звонил. В чем дело?
Она пробежала рукой по своим вьющимся волосам.
- Я даже думала позвонить в полицию, - сказала она, и глаза Кингсли округлились от удивления.
Элизабет ладила с полицией так же, как и он - с журналистами. Хотя он совсем недавно трахал репортершу практически до беспамятства на заднем сидении своего Роллса. Но это было для дела, а не для удовольствия. Ну… для дела, и для удовольствия.
Элизабет перевела взгляд с Сорена на Кингсли и обратно.
- Скажи мне что случилось.
Сорен говорил утешительным тоном священнослужителя, хотя Кингсли смог распознать самый слабый оттенок страха под этим спокойствием. Страха? Сорен? Кинг никогда не думал, что доживет до этого дня.
- Я покажу тебе. Пошли со мной. - Элизабет наконец-то заметила Кингсли. - Ты, тоже, Кинг. Не знаю, зачем ты здесь, но я приму любую помощь, которую смогу получить.