Артем потер глаза:
— Предлагаю остаться с ночевкой. Опасно ехать в такой поздний час — уснешь ненароком и в кювет. К тому же — смысл уезжать, проводить в пути два часа, если утром мы решили встретиться. Бензин сэкономишь.
Логика в доводах бесспорно была, оттого я кивнула:
— Хорошо, останусь. Но все равно следует вернуться к машине — там у меня зверь, он голоден и явно заскучал. Думаю, нужно принести его в дом.
Третий поднял брови и только, хотя, наверняка решил, что таким образом хочу сбежать. В самом деле, кто поверит, что отправившись на встречу к незнакомому мужчине, можно взять в качестве моральной поддержки какого-то там зверя. Я бы не поверила.
Третий протянул ладонь и многозначительно глянул, приподняв бровь. Вздохнув, вложила в нее ключи от машины.
— Не упусти его, если вдруг начнет драпать. Счастливчик не очень-то любит чужих.
Сказав это, я скинула пальто и прошла в зал. Улеглась на диване, подложив под голову локоть.
На самом деле я не знала, как кот относится к чужакам, поскольку за все прожитое вместе время, никто посторонний не переступал порог нашего дома. Какая-то ревнивая часть сущности страстно желала остаться единственной привязанностью для Счастливчика — и желание это грело, поскольку имелись сомнения, что кто-то другой способен полюбить такую как я.
В висок стрельнула острая боль — пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы полегчало. Сознание затуманилось — то ли от боли, то ли от усталости, что вдруг навалилась на плечи. Как еще объяснить странные мысли и перемены настроения, что одолевали последние несколько часов?
Я закрыла глаза, уткнулась лицом в подушку и загадала желание — уснуть.
Через пару минут хлопнула входная дверь, вслед послышалось протяжное: «мау». Кот, всегда тонко чувствующий мою боль, мгновенно вычислил, где нахожусь, и, задрав хвост, быстро запрыгнул на живот, а после и перелез на грудь — поближе к пульсирующему виску.
Третий, поглядев на семейное воссоединение, покачал головой, что-то хмыкнул под нос и прошел дальше по коридору. Счастливчик заворчал, я снова прикрыла веки и погладила кота по спине.
— Постелю тебе в своей спальне, вторая комната — кабинет, так что там негде прилечь.
— А сам? — не открывая глаз, спросила я.
— А с тобой разве нельзя? — хмыкнул Третий. — После того, что мы проделали в прихожей, стесняться глупо.
— Кто сказал, что я стесняюсь? Проделанное в прихожей было случайностью — не более чем проявлением бушующих гормонов, а спать в одной постели — это уже куда более личное, чем простой трах в коридоре.
— Забегая наперед, скажу, что наши гормоны побушуют еще не раз, милая. Так что, придется сблизиться, — прокричал издалека Третий.