— Я еще ни на что не согласилась, — так же громко ответила я.
Счастливчик нервно двинул ухом. Не иначе потому как вечер всё острее смахивал на историю в духе Льюиса Кэррола.
— Куда ты денешься, — пропел в ответ Третий.
Отвечать не стала — сделала вид, что не расслышала — шутки утомили. Наверное, потому что, никакие это были не шутки.
Через несколько минут Третий по-джентельменски уступил свою опочивальню, и мы с котом без промедлений туда перебрались.
Уснула я на широкой чужой кровати, где простыни пахли липовым медом и мятой. Уснула, с мыслью о том, что чуднее вечер мне проводить не доводилось.
***
В палисаднике цвели яблони — их свежий, пряно-весенний дух кружил голову и будоражил просыпающуюся живность — к одному из раскрывшихся цветков как раз подлетел толстый шмель.
Он долго устраивался — то усаживался, то снова кружил неподалеку, но неизменно возвращался к запримеченному цветку.
Земля под ногами была влажная, рыхлая — свежевскопанная. Отец обычно управлялся скоро — минут за двадцать, хотя и некуда было спешить. Он привычным, сильным движением втыкал штык лопаты в землю, повязывал на поясницу байковую клетчатую рубашку, оставаясь в белоснежной футболке, и после: работа вскипала. В скором времени закончив дело, и утирая лоб тыльной стороной ладони, отец оглядывал палисадник внимательным взглядом — подмечая новый фронт работы, и к этому времени мама как раз выносила из дома прозрачный графин с яблочным компотом.
Родители нередко устраивались на лавочке под кустом сирени — говорили о чем-то, иногда смеялись…
Сейчас у забора распускал первые листочки крыжовник — его густо растущие кусты давали щедрый урожай, и какое изысканное из него получалось варенье! Чудо, а не десерт! Соседи часто интересовались рецептом, да только все равно ни у кого не получалось повторить вкус того варенья. Выходило оно неплохим, причем, весьма и весьма — мама улыбалась, когда приносили на пробу, но все же… не хватало упругости ягодам — чтобы лопались на языке, выпуская кисло-сладкий сок. И немудрено — ленились ведь сделать все тщательно. Мама же, перебирая бусинки крыжовника, всегда отделяла перезрелые, а те, что оставались в ведерке — зеленоватые, тугие, после фаршировала кусочком грецкого ореха. Забракованным ягодам применение находилось быстро — они все оседали в наших с папой животах. Мама же, посмеивалась только, и ловко нашпиговывала орехами крыжовник. Ягоду за ягодой. Кропотливая это была работа — из крупного ведра собранных плодов получалось две-три небольшие баночки варенья. Зато, какое оно было на вкус — неповторимое. И радостно было открыть лакомство суровой зимой, когда за окном воет и стонет ветер. Трепетно было переливать его в стеклянную пиалу и подавать к душистому чаю, приправленному специями. И пусть много в кладовке хранилось заготовок: закатанные помидоры, хрустящие огурцы — все как один пупырчатые, размером с мизинец; нарезанные кружочками кабачки, соте из баклажанов, сладковато-острое лечо, закупоренные банки с черешней, вишней… то же варенье — смородиновое, клубничное… но, все равно не было ничего вкусней того — крыжовникового. Наверное, потому, что те вечера — пока сортировали, чистили, мыли, фаршировали — были уютными, семейными, теплыми, как мягчайшая кошачья шерстка. И вкус у варенья получался особенный, ни с чем другим несравнимый.