Она прижала большой палец к панели на двери и проскользнула внутрь.
— Привет, Глэсс. — сказала ее мама, лежа на диване.
Глэсс ойкнула и начала запинаться.
— Привет, я просто…я… — она пыталась подобрать слова, выдумать причину своего отсутствия ночью. Но она устала лгать; хватит, не об этом.
Над ними повисла тишина, и хоть Глэсс и не видела, что творится на лице у матери, но она чувствовала, что та в замешательстве и гневе.
— Ты была с ним, не так ли? — наконец-то спросила Соня.
— Да. — сказала Глэсс с облегчением, рассказав тайну, которую так долго хранила в секрете. — Мама, я люблю его.
Женщина сделала шаг навстречу, и Глэсс поняла, что она все еще одета в ее вчерашнее вечернее платье. Помада размазалась, духи оставляли легкий след в воздухе.
— Где ты была вечером? — устало спросила Глэсс.
Все повторялось из года в год. Стоило отцу бросить их, как мать перестала появляться дома по ночам, почти не следила за ней, а возвратившись после ночных прогулок, засыпала и могла проспать целый день. У Глэсс больше не было сил сердиться на мать, стыдиться ее поведения. Она просто почувствовала легкий укол грусти.
Губы Сони скривились в убогом подобии улыбки.
— Девочка, ты понятия не имеешь, сколько я для тебя сделала! Ты должна перестать общаться с этим парнем.
— Этим парнем?! — съежилась Глэсс. — Я знаю, ты думаешь, что он просто…
— Достаточно. — отрезала ее мама. — Разве ты не понимаешь, как тебе повезло быть здесь? Я не позволю тебе умереть из-за какого-то Уолденского отброса, который соблазняет девушек из Феникса, а затем бросает их.
— Он не такой! — воскликнула Глэсс, ее голос стал настойчивым. — Ты даже не знаешь его.
— Ему на тебя плевать. Ты была готова умереть ради него. Пока ты была в заключении, он, наверное, и забыл о тебе.
Глэсс поморщилась. Люк действительно стал чаще видеться с Камиллой, пока она сама была заключена. Но она не винила его, не после тех ужасных вещей, которые она наговорила, когда бросила его, чтобы он был в безопасности.
— Глэсс. — голос Сони напряженно дрожал, пытаясь сохранять спокойствие. — Мне очень жаль, что я была резкой. Но канцлер все еще на жизнеобеспечение, ты должна быть осторожной. Если он проснется и если у него будут основания, повод вообще, отменить прощение, то он это сделает. — она вздохнула. — Я не могу позволить тебе рисковать жизнью снова. Ты уже забыла, что произошло в прошлый раз?
Но, конечно, Глэсс все помнила. Эти воспоминания были подобны шрамам от браслета на ее руке. Они останутся на всю жизнь.
И ее мама не знала всю правду.
Глэсс проигнорировала странные взгляды охранников, когда она прошла контрольно-пропускной пункт и начала пересекать СкайБридж на Уолдене. Пусть думают, что она хочет наркотики, если они хотят так думать. Нет наказания, которое бы сделало ей больнее, чем то, что она собирается сделать.