Он усмехнулся, когда Октавия схватила его палец своим крошечным кулачком.
— Эй, отдай обратно. — сказал он, делая вид, что больно. Она улыбалась, но не смеялась. Он не мог вспомнить, когда последний раз слышал ее смех.
— Это было слишком близко. — пробормотала его мать про себя, ходя назад и вперед по комнате. — Слишком близко…слишком близко…слишком близко.
— Мам, все в порядке? — спросил Беллами, чувствуя нарастающую панику. Мать подошла к раковине, полной грязных тарелок, не смотря на то, что сегодняшним утром был их водный час. Беллами не успел закончить из-за прихода охранников. Нужно было ждать еще пять дней, прежде чем им снова удастся вымыть все грязную посуду.
Что-то прогремело в коридоре, а затем послышался смех. Его мать ахнула и окинула взглядом квартиру.
— Спрячь ее обратно в шкаф.
Беллами протянул руку Октавии.
— Все хорошо. Охранники только что были здесь, им незачем возвращаться.
Его мать сделала шаг вперед. Ее глаза были широко распахнуты и полны страха и ужаса.
— Спрячь ее!
— Нет. — сказал Беллами и сполз с дивана, становясь прямо рядом с Октавией. — Это даже не охранники. Просто люди, проходившие мимо. Ей не нужно снова прятаться.
Октавия тихонько хныкала, но тут же замолчала, стоило ее матери посмотреть на нее своим диким взглядом.
— О, нет, о, не, о, нет. — бормотала мать, поглаживая девочку по растрепанным волосам. Женщина прислонилась к стене и начала постепенно сползать вниз, с резким стуком приземляясь.
Беллами взглянул на Октавию, а потом медленно подошел к матери, усаживаясь на колени прямо напротив нее.
— Мам? — новый вид страха закрался в него, отличный от того, который он испытывал при проверке. Этот новый страх был холодным, и, казалось, выползал прямиком из его желудка, превращая кровь в лед.
— Ты не понимаешь. — она глядела куда-то позади головы Беллами. — Они собираются убить меня. Собираются забрать тебя и убить меня.
— Забрать куда? — голос Беллами дрожал.
— Обе мы жить не можем… — прошептала мать. Ее глаза расширились еще больше. — Не можем. — она моргнула и перевела взгляд на Беллами. — У тебя не может быть, и сестры, и матери.
Глэсс подмела последний лестничный пролет и пошла в коридор. Она не волновалась, что ее остановят охранники из-за нарушения комендантского часа. Она чувствовала будто она плыла, ее шаги были как перышко, когда она, молча блуждала по коридору. Она подняла руку к губам, где она еще помнила поцелуй Люка и улыбнулась.
Было немного позже трех часов утра; корабль был пуст, свет в коридоре был тусклым. Оторвавшись от Люка, она почувствовала почти физическую боль, но она знала, что лучше оторваться, чем, если ее мать поймает их. Если она заснет достаточно быстро, то, возможно, она будет в состоянии обмануть свой ум, думая, что она все еще с Люком, чувствует его тепло, спит в форме, свернувшись калачиком рядом с ней.