Это мне как раз понятно. Про моих родителей не скажешь «как все». На стене у мамы висит портрет кинорежиссера Орсона Уэллса, а когда ее вызывают в школу, она надевает футболку с надписью: «Не хотите вырастить роботов — финансируйте искусство». А папа запросто достает цветы из ушей и жонглирует факелами.
Но любовь и брак они всегда понимали «как все». Вот уже полгода папа живет в сарае во дворе. В дом часто заходит. Со стороны у них все прекрасно, но я продолжаю считать, что это неправильно.
— Кто знает, что правильно, а что нет? — говорит мама всякий раз, когда я поднимаю эту тему.
— Я. Очень даже знаю, — уверяю я.
Она закатывает глаза.
***
Перед тем как уехать, я подкатываю велосипед к стене. Дотрагиваюсь до рисунка и уношу на руках чистое голубое небо. Только теперь замечаю, что в уголке картины сидит озадаченный малыш и смотрит на птенца.
— Смотри-ка, тут еще малыш есть, — говорю Алу.
— Я видел, — откликается он.
Машу на прощание рукой и качу велосипед в гору. На полпути раздается звонок Джезз.
— Мы с Дэйзи уже пришли. Ты далеко еще?
— Близко. Я заезжала в мастерскую, потому что сюда приходили Тень и Поэт.
— Вы встретились?
— Разминулись. На пять минут. Зато теперь окончательно доказано, что Тень существует, и мы с ним одного возраста.
Я точно знаю, что она скажет дальше.
— Он классный художник, Люс, и я не отговариваю тебя от отношений с ним — если познакомитесь. Просто учти: в реальной жизни есть по крайней мере полтора парня, которые хотят с тобой встречаться.
Ладно, выходит, я почти знала, что она скажет.
— «Полтора»? Какого-то парня прищемило дверью в автобусе?
— Саймон Мэтски, похоже, интересуется, но его беспокоит история с носом. Я сказала, что это городской фольклор.
— Я вешаю трубку.
— Просто учти, существование троглодитов тоже доказано с помощью наскальной живописи. Совсем не обязательно, что Тень окажется тем, кого ты так ждешь.
Поспешно отключаю телефон и неторопливо продолжаю восхождение. По мнению Джезз, у меня скудный опыт общения с парнями. С местными я общалась и точно знаю, что такого общения мне больше не надо. Джезз перешла в нашу школу уже после истории с носом. К тому времени все порядком перепутали, возвели в квадрат и позабыли, так что Джезз не в курсе, и меня это вполне устраивает.
Парень был из так называемых сачков — любил прогулять школу и посачковать на заднем дворе. Стоило ему посмотреть в мою сторону, и я словно прикасалась языком к батарейке. На уроке изобразительного искусства он слушал мисс Джей, откинувшись на спинку стула, а у меня по телу разливался «дзынь!» и в ушах стоял звон. Вскоре тон перерос в электрический ток, и когда парень вдруг пригласил меня на свидание, я получила разряд, означавший немедленную смерть по всем законам физики. Ничего общего у нас с «сачком» не было, но под действием электричества девушки разумно не мыслят.