Лунное граффити (Кроули) - страница 2

До встречи совсем близко. Как же мне не тер­пится! Мама говорит, что, столкнувшись с желае­мым, прозреваешь. Пусть так и будет! Я хочу столк­нуться с Тенью, пусть даже от удара наши мысли разлетятся по Вселенной — мы подберем их и вер­нем друг другу, как груды сверкающих камешков.

С высоты Сингер-стрит виден город: небоскре­бы в неоново-синем блеске. Там молния рассека­ет небо, чтоб прорваться к земле сквозь жаркое ма­рево. Там слышится смех. Там рисунок Тени: на осыпающейся стене — сердце, расколотое землетрясением, и подпись «Шкалы Рихтера не хвати­ло». Это вам не сердечко с открыток на День свя­того Валентина. Здесь все по-настоящему — вены, предсердия, артерии — лес величиной с кулак у нас в груди.

Убираю руки с тормозов и лечу вперед. Деревья и заборы сливаются, бетонная полоса переходит в небо — а может, небо переходит в бетонную по­лосу, — и свет заводских огней рассеян, как в та­ющем сне.

Поворот, и я лечу по знакомой улице. К мастерской, к сидящему на пороге Алу, над которым в луче света кружат мотыльки. К отдаленной тени. К тени от Тени. Скоро мы столкнемся.

Разворачиваюсь и плавно подкатываю к порогу.

― Вот и я. Домчалась. Сносно выгляжу? Как я выгляжу?

Ал допивает кофе и ставит чашку на ступеньки.

― Как девчонка, которая разминулась с ними на пять минут.

Я стремительно распыляю небо. То и дело ози­раюсь. Копы мне ни к чему, посторонние тоже.

Краска течет, и мир, пульсирующий во мне, с кри­ком летит наружу. Увидьте, увидьте, увидьте. Увидь­те меня, на стене я весь, до последней капли.

На моем первом рисунке была девушка. На вто­ром — дверной проем в кирпичной стене. Потом пошли громадные проемы. Потом небеса. Нари­сованные небеса, распахнутые над нарисованными дверными проемами, и нарисованные птицы, сну­ющие по кирпичу в надежде упорхнуть. О чем ты, птаха? Ты же из баллончика.

Вот он, птенец, который весь день не давал мне покоя. Желторотик. Лежит себе на чудесной зеленой траве. Лапки кверху, грудка к небу. Может, спит. А может, умер. Желтый — то что надо. И зеленый. А вот небо ни к черту. Мне нужен такой оттенок синего, чтоб защемило в груди. В местных магазинах его нет.

Берт искал не переставая. Недели не проходило, чтоб он не предъявлял мне очередной баллон­чик, заказанный им по каталогу.

― Тепло, босс, — говорил я. — Тепло, но не горячо.

Так он и не успел его отыскать, а два месяца назад умер. Все остальные цвета — его заслуга. Зеленый, на котором лежит сейчас птенец, он отыскал пару лет назад.

― Первый рабочий день у тебя удался. Молодец, одним словом. — И он вручил мне баллончик.