I was down on Riverina, knockin' round the towns a bit,
An' occasionally restin', with a schooner in me mitt;
An' on one o' these occasions, when the bar was pretty full
an' the local blokes were arguin' assorted kinds o' bull,
I heard a conversation, most peculiar in its way,
Because only in Australia would you hear a joker say,
«Where yer bloody been, yer drongo? 'Aven't seen yer fer a week;
«An' yer mate was lookin' for yer when 'e come in from the Creek;
«'E was lookin' up at Ryan's, an' around at bloody Joe's,
«An' even at the Royal where 'e bloody never goes.»
An' the other bloke said «Seen 'im. Owed 'im 'alf a bloody quid,
«Forgot ter give ut back to 'im; but now I bloody did.
«Coulda used the thing me-bloody-self; been orf the bloody booze,
«Up at Tumba-bloody-rumba shootin' kanga-bloody-roos.»
(Я бродил по Риверайне
[50], шлялся по городам,
Не упускал случая посидеть с пивной кружкой,
И как-то раз в битком набитом баре,
Где местные парни спорили о разных породах быков,
Я подслушал разговор – весьма своеобразный, в некотором смысле –
Ведь только в Австралии можно услышать такую болтовню:
«Ихде, проклятье, ошивался ты, придурок? Неделю тебя не видал;
И твой кореш все ждал, когда ты заявишься с Крика,
Тебя искали и у Райана, и в чертовом заведении Джо,
И даже в «Рояле», куда ты ни черта носу никогда не совал».
А второй парень отвечал: «Видел его. Задолжал ему пол, черт его дери, хвунта,
Напрочь запамятовал отдать, но теперь-то, проклятье, вернул,
А ведь это мне и самому, блин, сгодились бы, хушь на пойло-горлодер,
Чтоб под тумбу – черт ее – румбу пошмалять по кенгу-мать их – ру.)