Американцы отзываются о нашем английском языке более вежливо, чем мы об их английском. Высказывались опасения насчет того, что мы лишились «нашего» английского языка, что его у нас отобрали, и теперь новые владельцы не желают заботиться о нем так, как он того заслуживает; еще сильнее пугало, что на передовой позиции теперь «они», что приключения организуем уже не мы. Но родина языка все же не утратила своего творческого потенциала, что по сей день с успехом доказывают ее лучшие представители. Британские сценаристы, поэты-песенники, драматурги, романисты и поэты и в прошлом, и теперь с удовольствием пользуются американскими словами, они присваивают их, превращают в принадлежность английского языка и непрерывно обогащают его своими собственными образами. Порой шутку бывает очень трудно понять. Наиболее английский из писателей, П. Вудхауз, прожил в Америке около полувека. В его пьесах, мюзиклах, песнях и романах представлено множество персонажей-американцев, и кто может сказать, на которой стороне Атлантики родились те или иные из характерных особенностей его языка. Сокращения vac вместо vacation (каникулы, отпуск), caf вместо cafeteria (кафетерий, столовая самообслуживания) могли в равной степени быть британскими иди американскими, gruntled как состояние, противоположное disgruntled (рассерженный, недовольный), – это чисто вудхаузовское изобретение, но под каким влиянием оно было сделано – английским или американским? Понять это ничуть не легче, чем одно из загадочных свойств Дживса: In the matter of shimmering into rooms the chappie [Jeeves] is rummy to a degree (Откуда только у него эта удивительная способность вырастать как из-под земли![54]).
Вудхауз учился в расположенном в южной части Лондона Далидж-колледже, как и американец по рождению Реймонд Чандлер. Чандлер дал центральному персонажу своих произведений фамилию Марлоу (Marlowe) – в память о своем факультете в Далидж-колледже. Для многих читателей и литераторов сдержанность его прозы воплощает самый что ни на есть современный стиль. В 1949 году он написал: «Я сноб-интеллектуал, питающий, так уж случилось, нежное пристрастие к американскому жаргону; в значительной степени так получилось потому, что я вырос на латинском и греческом языках, и американский мне пришлось изучать, словно иностранный язык». Это аргумент для любого, кто захочет распутать узел из четырех языков Чандлера – греческого, латинского, английского английского и американского английского.
Учитывая колоссальные размеры Америки и множество народа, нахлынувшего туда отовсюду, даже странно, как простой, по большей части односложный древнеанглийский язык смог дать столь мощный и динамичный резонанс. Но, судя по речи Уинстона Черчилля, смог: