— Вона вы куда, — проговорил Капут, глядя на Молчанова широко открытыми глазами. — Вон куда… Гм…
И он откинулся назад, прислонившись спиной к стене и, как всегда делал, когда хотел о чем-либо подумать без помехи, расправил усы сразу обеими руками и заложил концы усов за уши.
И опять сказал:
— Гм…
И опять стал смотреть прямо перед собою в противоположную стену, упершись в одну точку.
Сидя так, с руками, положенными на край стола, он думал:
«Может, это и правда. А если и неправда, то не все ли равно?»
Его глаза обратились на Молчанова.
— Если она не Марина, — сказал он, — то тогда где же Марина?
Молчанов ожидал этого вопроса.
Он тут же ему ответил:
— У мужа.
Глаза Капута стали неподвижны, будто застыли.
Секунду он помолчал, а потом спросил:
— Значить, он жив?
— Жив.
Капут опустил глаза.
Этому он никак не мог поверить. Он был твердо убежден, что Дмитрия царевича, Маринина мужа, давно уже нет в живых.
Но он опять подумал:
«Все равно».
И опять поднял глаза на Молчанова.
— Та-ак, — сказал он — значит, здешняя Марина— не Марина, а царевич жив и настоящая Марина у него.
Тон, которым произнес он эти слова, был деловитый. Он смотрел так на Молчанова и так говорил, будто тот давал ему какие-нибудь поручения, и они хотел получше запомнить, что ему предстоит делать.
— Так, — сказал он еще раз, потянул себя за кончик уса и одновременно с этим наклонил голову.
— Понял? — сказал Молчанов.
Он снова мотнул головой.
Молчанов встал из-за стола, прошелся по комнате и, остановившись против него, все еще сидящего с опущенной на грудь головой и с выражением деловитости на лице, окликнул его:
— Капут!
— А? — сказал он, поглядев на него исподлобья.
— А ты знаешь, где Марина?
— У мужа?
— А муж-то где?
— А где же? В Калуге.
Капут сталь тереть лоб над переносицей и сморщил брови. Опустив на минуту глаза и снова подняв их, он сказал:
— Значит, в Калуге две Мариныи два Дмитрия?
— Да… И я вот для чего тебя позвал. Нужно показать Марину здешним казакам. Только надо пустить слух, что она не в Калуге, а за городом. Будто в лесу скрывается. Я уже придумал, как сделать. Только ты сначала поговори с нашими казаками. Пойдут они за мною?
И он взял кувшин и сталь наливать из него в стакан. Наливая, он смотрел на Капута.
— А им что? — проговорил Капут, разглаживая усы. — Известно пойдут.
— Ведь если удастся, — сказал Молчанов, ставя одной рукой кувшин с мёдом на то место, откуда его взял, а в другую беря стакан, — ведь если удастся, — ты думаешь в хоромах у этого дурня, хоть он и свинарь, нечем будет поживиться?
Капут молча кивнул головой.