Владимир, увидев калечного сына, взъярился, накричал на Рогнеду, что не сумела здорового родить! Та губы кусала, но молчала. Повторилось то, что было не раз, Владимир и сам не знал, чего ждал от Рогнеды – то ли изъявления покорности, то ли, напротив, встречного гнева. И то, и другое плохо, но Рогнеда не выдержала, взвилась, ответила, что и отцу надо бы сыном интересоваться, не только матери.
В ответ князь приказал Блуду забрать ребенка!
Рогнеда бросилась защищать, но Владимир остался непреклонен: теперь воспитывать княжича будет Блуд. Горю матери не было предела. Блуд же, поднимая малыша на руки, шепнул Рогнеде:
– Не бойся, княгиня, не обижу Ярослава. И тебе весточки буду слать часто.
Последней помощью, которую в Киеве Добрыня оказал Рогнеде, был совет князю объявить полочанку княгиней, чтобы признать законными ее сыновей.
– К чему ты Рогнеду рабыней держишь? Чтобы иметь возможность избить или убить? Но ведь все равно не можешь. Если кто и достоин твоей княгиней быть, так это она.
– Она отказала, – с ехидцей напомнил Владимир.
– То было давно. К тому же Рогнеда была сосватана. Сейчас признай женой.
– Чтоб она тут в Киеве порядок наводила?
– Твоя бабка много лет прожила в Вышгороде, в Киев переехала лишь тогда, когда князь Игорь погиб. Рогнеде не нужен Киев, да ей и честь зваться твоей женой тоже не нужна.
– Тогда к чему объявлять? – изумился князь.
Что-то дядя мутит, небось полочанка его и подговорила. Добрыня всякий раз как в Вышгороде побывает, учит и учит его.
– Сыновей ради!
Владимир и сам желал бы посадить Рогнеду княгиней.
Наталью после рождения Святополка отпустил, в монастырь ушла грехи отмаливать.
Хорошенько подумав, он решил, что так и сделает – объявит Рогнеду своей женой и княгиней.
Только не подумал о том, как это сделать. А потому, не желая и в малом уступить женщине, родившей ему уже трех сыновей и дочь и носившей еще одного ребенка, единственной женщине, которую любил по-настоящему, князь все испортил и тут.
Князь Владимир приехал в Вышгород с большим ларцом подарков, чем несказанно удивил Рогнеду.
И подарки были княжескими.
Ему бы пир закатить, каких было в Киеве множество, пусть не в Киеве, так хоть в Вышгороде, на пиру объявить красавицу-полочанку своей женой и княгиней, но Владимир просто надел ей на шею золотую княжескую гривну:
– Теперь ты княгиня.
Рогнеда с изумлением смотрела на Владимира:
– Вот так все просто?
– А чего тебе еще? Все же не девочка, вон детей сколько, чтобы я к тебе сватов засылал.
В ответном взгляде было столько всего намешано – презрения, гнева и даже жалости!