Даже лучше самой Рогнеды ее понимала Алохия. Брошенная жена тоже надеялась на встречу с мужем, но не на вызов в Киев, а на его приезд в Новгород. Но тот как бежал когда-то в ночи к варягам, так и появился пред ее глазами всего дважды – вернувшись с дружиной и перед уходом на Полоцк. Ушел и забыл их с Вышеславом, а ведь этот сын первенец, ему следующим князем становиться.
Алохия жила соломенной вдовой – и муж есть, и забыл о ней. Красивая женщина умирала от тоски по мужчине, выбросившему ее из головы сразу после первой ночи. Не нужна! Хоть плачь, хоть убейся, хоть с Детинца в Волхов вниз головой – не нужна!
А Рогнеда вон нужна, вызвал с детьми. Почему?!
– Алохия, я все сделаю, чтобы князь не тронул тебя и Вышеслава. Я постараюсь внушить, что ты все делаешь ради вашего сына. Вышеслав старший княжич, ему наследовать все, помни об этом. Ты сильная, ты сможешь вырастить из него достойного князя.
– Почему он позвал тебя, а не меня? – Большие серые глаза Алохии были полны слез. Она так надеялась, что муж приедет сам, увидит повзрослевшего Вышеслава, порадуется, будет благодарить ее, а потом… Ну, хоть одну ночку еще, чтобы родить еще одного сына! – Почему тебя, ведь я жена! А у тебя есть два сына.
– Для того чтобы еще унизить, неужели ты этого не понимаешь?! Князь Владимир разобрался с Киевом, можно и развлечься. Не стерпел, что мы здесь без него обошлись, надо свою власть показать, вот и позвал.
– Почему тебя? – упрямо повторила Алохия.
Рогнеда метнулась по комнате, только подол платья взлетел. Фыркнула:
– Потому что трус! За тобой Новгород, новгородцы не позволят унижать и поинтересуются, куда ты подевалась. А за мной никого, обо мне никто не спросит, что ни делай. Мои защитники еще не подросли! – Выплеснув все, без сил опустилась на лавку. – Я сама для них защитница, потому и терпеть все буду.
Подсела к Алохии, взяла ту за руку:
– Не забрось то, что мы начали. Не ради меня или себя, для Вышеслава, твой сын не должен зависеть от милости его отца. Иначе он никогда не станет твоим защитником от князя.
Алохия вдруг всхлипнула:
– Я не хочу от него защищаться. Пусть бы унизил, избил, даже убил, только позвал…
– Алохия…
В голосе Рогнеды слышалась такая боль, что новгородская княгиня разрыдалась окончательно. Рогнеда прижала ее голову к своей груди, гладила светлые волосы, успокаивала. Она понимала подругу по несчастью, хотя положение у них было разным. Алохия законная жена, и свадебный пир был, пусть не на весь мир, и сын рожден законным, и мстить не надо, и княгиня, Новгород за ней.