Люблю наблюдать поздно вечером
За тихой и ясной Луной.
Люблю сочинять мир иллюзии,
Где в мире я главный герой.
И вымысел жизнь обретает здесь,
Мечты облачаются в сон.
И здесь, только здесь понимаю я
Мерцающей жизни закон.
Люблю наблюдать поздно вечером
За тихой и ясной Луной,
Хочу жить я в мире–реальности
И быть в этом мире Луной.
ПРОДАВЕЦ ЖИВОТНЫХ
Волна нахлынувшей радости захлестнула Элен от вида обычного пятиэтажного дома, стоявшего среди других таких же. Оглядевшись вокруг и удивляясь все больше, девушка, улыбка которой делалась все шире, стояла посреди тротуара и осознавала: «Это же мой старый дом! Тот дом, в котором я провела все свое детство с самого рождения и до переезда в теперешний. О, Боже! Я наконец-то попала домой! Я дома! Надо скорее идти домой, родители, наверное, с ума сходят, и я не знаю, сколько времени прошло с моего отсутствия».
В голову не приходило совсем, почему она попала именно сюда, да это было совсем и неважно, так Элен была взволнована. К тому же на ней снова была ее прежняя одежда из ее настоящего мира, а все царапины и ушибы, доставшиеся от голландских поселенцев, исчезли, что добавляло ей бодрости. «Я, как в компьютерной игре: на новом уровне все раны обнуляются, и все потери восстанавливаются» – пронеслось в голове.
Ее дом, в котором она жила с родителями в настоящее время, находился в тринадцати кварталах от этого места, и пешком туда дойти не составляло труда за пару часов, а погода была солнечная, день в самом зените, поэтому Элен решила прогуляться по местам детской памяти. Несколько часов ничего не решили бы, да и смысла торопиться особо не было.
Навстречу ей по тротуару шли две девушки, по возрасту такие же, как и Элен. Такие ли? И шли ли они? Скорее танцевали! Танец был отдаленно похож на польку. Эти прохожие, одетые в длинные и платья свободного покроя с вольно спускающимися на плечи длинными волосами, протанцевали мимо нее, забавно подпрыгивая и весело щебеча, и все бы ничего, если бы не их глаза. Вот тут путница с горечью и падением надежды в душе осознала, что жестоко ошиблась, приняв все вокруг за истинную монету и этот мир за свой родной.
Глаза незнакомок были обычной формы, но зрачки вытянутые, как у змей с моргающими вертикальными веками вызывали содрогание и неприятное впечатление, отталкивающее скорее, нежели устрашающее. От разочарования и неясной обиды, Элен присела на бордюр и уставилась в асфальт. На землю упала пара маленьких капель, расплющившись и оттенив поверхность в двух местах. Сдерживая подступающую истерику, девушка утирала напирающие слезы, но не могла с ними справиться. Слишком сильной оказалась горечь разочарования.