– Погодите, Разуваев. Для шапирографа нужны особые чернила, иначе оттиск не получится. А Филиппов писал обычными чернилами, – возразил сыщик.
– Тут мне помог сам Михаил Михайлович, – охотно объяснил ассистент. – Он чувствовал, что охранка за ним следит, и опасался ареста. Сцапают, бумаги отберут… Я тут как тут, подсказал сделать копии с важнейших работ. Он очень обрадовался: вот способ сохранить свои труды! Размножить и раздать друзьям, что-то наверняка дойдет до потомков. Еще и благодарил меня за идею… И переписал три наиболее ценные статьи гектографическими чернилами. Знаете? Которые с анилином.
– Так сам доктор и откатал копии? – удивился Олтаржевский. – Вот подпольщик…
– Нет, он не успел, – ответил Разуваев. – Мне пришлось. Но Михаил Михайлович здорово облегчил задачу тем, что отобрал самое важное и использовал нужные чернила.
– Но как все-таки вы убили доктора? – встрял Челубей.
– Тут уже немцы отличились. Умная нация, ничего не скажешь. Дело в том, что опыты Михаила Михайловича зашли в тупик. Он использовал для взрыва треххлористый азот. А это не очень сильная взрывчатка. Примерно втрое слабее, чем тротил. И доктору не хватало мощности! Он начал придумывать всякие улучшения. Например, добавил в колбу один ингибитор…
– Что за ингибитор? – не понял Лыков. Ему ответили сразу трое:
– Замедлитель реакции.
Сыщику стало неловко. Даже Яшка Недашевский знал это слово! Он заупрямился и потребовал объяснений. Тогда Разуваев уточнил:
– Для увеличения выхода лучевой энергии во время взрыва есть несколько путей: можно усилить взрывчатое вещество, а можно замедлить скорость взрыва. Для второго и нужен ингибитор.
– То есть доктор нашел способ улучшить результаты?
– Нашел, – вздохнул физико-химик. – Перед самой смертью.
– Вы знаете, что за вещество он использовал? – быстро спросил Недашевский.
Разуваев нехотя признался:
– Нет. Филиппов держал это в секрете даже от меня. Но результаты резко выросли. По-моему, он готовился заменить и взрывчатку. И тогда это была бы бомба – всем бомбам бомба!
– Но вы сказали мне в Берлине, что Филиппов на самом деле ничего не изобрел, – напомнил Алексей Николаевич. – Значит, солгали? Это не так?
– Да, я солгал вам. Понятно почему: чтобы полиция от меня отстала.
– И это было настоящее оружие?
– Да, – снова вздохнул Разуваев. – Тому есть доказательство. В тот же день, когда умер доктор, на Охте взорвался жилой дом. Взорвался и загорелся, были жертвы. Так вот, это сработал подрывной аппарат Филиппова.
– Как это вышло? – возмутился сыщик. – Кто посмел?
– Да случайно получилось. Начали разбирать аппарат, а он уже был настроен. Кто-то из чинов охранного отделения повернул рычажок. И полетело! Как раз на Охту и угодило.