Лыков вспомнил, что боковое окно лаборатории Филиппова действительно выходило прямо на охтинские кварталы. Сыщик содрогнулся. Ладно хоть до пороховых заводов не дострелило! Ай да доктор Филиппов, ай да гений-одиночка! Он на самом деле изобрел оружие…
Между тем ассистент продолжил:
– Третьим способом повысить результаты является введение в замкнутое пространство аппарата соляных растворов. Тогда повышается проходимость импульса, растет мощность. Идею с соляными растворами Филиппову подсказал Гереке. Но неспроста. Мне Гереке велел во время опыта держаться от аппарата подальше. А я передал совет Енотаевскому.
– Стало быть, вы оба присутствовали в лаборатории в момент смерти ученого? – догадался сыщик.
– Конечно. Иначе как бы я сумел вынести бумаги? Енотаевский договаривался с дворником, тот, оказывается, тоже был агентом охранки.
На этих словах физико-химик закрыл лицо руками и замолчал.
– Что с вами?
– Так… Вспомнил, как упал Михаил Михайлович… Будто подкошенный! Дайте мне минуту.
Лыков тактично помолчал, потом сказал:
– Петр Никодимович, у нас мало времени. Вы начали говорить про соляные растворы.
– Да, простите. Растворы… Во время экспериментального взрыва по ним проходит волна. И создается эффект детонации в круге радиусом около метра. Но ведь организм человека тоже являет собой соляной раствор! Михаил Михайлович этого не учел. А немцы уже знали, от Дёринга. У него так убило ассистента… И Филиппов погиб, когда слишком близко встал к своему аппарату. Вскипела кровь, и конец… Он и раньше рисковал: получал сильные ожоги, на нем загорался прорезиненный фартук. На этот раз вышло страшнее. Но так, как и требовалось, чтобы запутать полицию. По всем признакам – сердце, а на самом деле убийство…
– А вы двое? Жались в этот момент по стенкам?
– Да. И дрожали, не долетит ли детонация до нас. Жуткая была ночь… Как только мне хватило духу все проделать? Дождаться смерти доктора, схватить заранее приготовленные бумаги, добежать до шапирографа, снять копии и вернуться к утру…
– Как вы обманули подполковника Сазонова, я понял, – заговорил Лыков. – Но как удалось задурить немцев?
– Я их вовсе не дурил. Это слишком опасно в моем положении.
– Но вы отдали им второсортные бумаги! Разве не так? Иначе что же вы предлагали Моргану?
Разуваев самодовольно улыбнулся и постучал себя по лбу:
– Вот!
– Да поясните, наконец, – повысил голос Олтаржевский.
– Немцам я отдал полностью бумаги Филиппова. Все до единого листа, иначе не сидеть бы мне здесь под прикрытием их разведки. Но в ту жуткую ночь я успел сделать два оттиска. А? Ловко придумано?