– Евангелия не были написаны Иисусом, – резко говорил Уго. – Они – не свидетельство Христа о себе самом. Эта честь принадлежит только плащанице. И если в каждой церкви на земле есть копия Евангелий, то значит каждая церковь на земле должна иметь и изображение плащаницы, и это изображение должно почитаться выше Евангелий! Удивляюсь вам, отец Алекс. Это оскорбление Бога – позволить второсортному Евангелию, творению рук человеческих, быть почитаему наравне с даром Господа!
Его завораживала сама эта мысль, и он был в ужасе, что допустил предательство по отношению к плащанице. Только тогда я понял, что он испытывает к ней родительское желание уберечь от бед. И хотя я считал иначе, сила этих чувств находила отклик в моей душе. К сожалению, у Уго эти переживания вынесли на поверхность нечто такое, с чем я раньше не сталкивался. В его глазах мой энтузиазм по отношению к Диатессарону превращал меня в предателя. И в один прекрасный день Уго подошел ко мне в трапезной и схватил за сутану.
– Если бы вы не выкручивали мне руки, заставив рассказать вашему дяде о манускрипте, – процедил он, – ничего бы этого не случилось!
– Мы приняли единственно правильное решение, – ответил я.
Но он отвернулся и сказал:
– Думаю, вместе мы больше работать не сможем. Я найду кого-нибудь другого, чтобы учил меня Евангелиям.
Я наткнулся на них случайно, на учителя и ученика, склонившихся над Библией в отдельном кабинете рядом с реставрационной мастерской для рукописей. Новым наставником Уго стал пожилой священник по фамилии Попа, который говорил с акцентом и носил восточную сутану. Я не знал его. Попа – румынская фамилия, а в Риме пятьдесят тысяч румын. Мне показалось сперва, что он восточный католик, но я ошибся. Он был православным. А при изучении Евангелий это огромная разница.
– Святой отец, прошу вас, – услышал я голос Уго, – нам надо к эпизоду похорон. Полотно. Я знаю, что ранние эпизоды важны, но меня интересует прежде всего плащаница.
– Разве вы не видите? – ответил Попа. – Эти две вещи взаимосвязаны. Рождение Иисуса предвосхищает его второе рождение, Воскрешение. Литургика и Отцы Церкви сходятся на том, что…
– При всем уважении, святой отец, – перебил его Уго, – мне не нужна ни литургика, ни Отцы Церкви. Только твердые факты о том, что произошло в тридцать третьем году нашей эры.
В румынском священнике было нечто загадочное и располагающее к себе. У него задорно топорщилась белая борода, когда он улыбался. Но ни он сам, ни Уго, похоже, не понимали пропасти, что их разделяла.
– Помните, сын мой, – говорил Попа, – не Библия создала церковь, церковь создала Библию. Литургия – старше Евангелий. А теперь, пожалуйста, начнем сначала. Чтобы понимать смысл гробницы, надо понять смысл яслей.