Костюм был не слишком красив, но зато очень прочен.
— Я в нем как в панцыре! — сказал Иван Гермогенович, с удовольствием осматривая себя в новом облачении.
Вскинув копье на плечо, он бодро двинулся в путь.
Прыгая по изрытой земле, профессор то и дело останавливался, выбирая дорогу, прислушивался, а иногда, услышав шум, прятался за могучими зелеными стволами, опасливо поглядывая по сторонам.
Эти предосторожности были не напрасны.
Травяные джунгли кишмя-кишели чудовищными животными.
Грохоча, точно листами жести, над головами пролетали стрекозы, похожие скорее на самолеты, чем на простых насекомых.
Прыгая через вершины деревьев, скакали зеленые, величиной с автобус кузнечики. Меж стволов ползли, сотрясая своими телами чащи джунглей, полосатые гусеницы. Они были так велики, что профессору казалось, будто по лесу ползут товарные поезда.
Изредка, топоча ногами, пробегали сороконожки. Но теперь любая из них могла бы сплющить профессора, вдавить в землю одной только из своих ног.
Сражаться со всеми животными травяных джунглей у профессора не было ни времени, ни охоты. Он решил вступить в бой только в том случае, если кто-нибудь из этих чудовищ нападет на него.
Профессор держал путь к синеющему сквозь просветы деревьев пруду.
Он шел, переходя от дерева к дереву, с интересом разглядывая огромные цветы, стараясь угадать их названия. Но сейчас он уже не сказал бы с уверенностью, какой цветок называется ромашкой, а какой лютиком или поповником.
Все цветы были так огромны, что многие из них профессор никак не мог узнать, и это очень забавляло его.
— Ну, этот, например, — вздыхал Иван Гермогенович, посматривая на голубой шар, похожий на гнездо аиста, — как называется он в нашем мире?
Но кто же мог теперь ответить профессору на его вопросы?
Над вершинами леса тихо качались розовые кувшины, гигантские желтые звезды, красные шары, сиреневые корзинки.
Из шаров, точно иглы ежа, торчали во все стороны свекольно-красные трубы.
— Что же это такое? — заинтересовался Иван Гермогенович и, вдруг хлопнув ладонью по лбу, крикнул со смехом:
— Клевер! Обыкновенный клевер!
Рядом с цветами клевера раскачивались в воздухе, вздрагивая и приплясывая, лиловые колокола. Они просвечивали на солнце, и земля под ними казалась тоже лиловой.
— Ну, вас-то я знаю! — весело сказал профессор. — О вас даже стихи написаны.
И он запел во весь голос:
Колокольчики мои,
Цветики степные…
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
— Глядеть-то вы на меня можете, — засмеялся Иван Гермогенович, — но вот если такой цветик оборвется и упадет на мою голову, я вряд ли останусь живым.