К Новому году Рамилька сшила Идочке и Анечке по наряду. Она разглаживала на худеньких Идочкиных плечиках праздничное воздушное платьице, а душа стонала от горя.
Истончала, выболелась её любимая Идочка и не поёт уже. Как мама, мама тоже петь перестала, когда болезнь схватила за горло, схватила и гнула, и ломала! Не вырваться, не убежать!
Анечка стояла на примерках, не дыша, и смотрела на Рамильку, как смотрят дети на добрую сказочную фею. С булавками во рту, Рамилька напоминала Уську, и опять у Анечки заходилось сердце, но уже от страха: а вдруг волшебница-Рамиля проглотит опасную иголку?
– А пуговички будут? – подлизывалась глазками Анечка.
– Конечно, будут! А как же? – удивлялась тонкими бровями Рамиля.
Новый год справляли в большой Эсфириной комнате. Приглашены были только Борис с Паней, но, не сговариваясь, не приглашаясь, все оказались за большим овальным Руфиным столом.
В одно из посещений Борис слушал и наблюдал, как распевается Анечка. Она стояла в классической позе оперной певицы. А ноты стояли на подставочке над клавишами раскрытого пианино.
Это было крайне неудобно, приходилось скашивать глаза, подходить, чтобы перевернуть страничку, процесс прерывался по нескольку раз. И Борис к Новому году смастерил для Анечки изящный кружевной пюпитр для нот, Анечка от счастья начала так усиленно икать, что пришлось её спасать, заставив в наклонку выпить целый стакан воды.
Батон приглашён не был. Он пришёл поздравить Эсфирь, Идочку и Анечку, которая вообще могла с ним делать всё, что угодно потому, что с самого своего рождения держала его больное, ишемическое сердце в своих пухленьких ручках.
Батон пришёл поздравить, вручить своей маленькой принцессе подарочный кулёчек, потолкаться, поныть и уехать встречать Новый год к сестре в Ирпень.
Но его как-то незаметно обрядили в фартук, поставили чистить варёную картошку и яйца для салата «Оливье». А потом оставили на подхвате до самого вечера. А куда ж теперь гнать? Даже Уська понимал, что гнать уже не по-людски.
Уська нарезал щирыми ломтями хлеб, Батон откупоривал шампанское. В углу благоухала хвоей наряженная ёлка, вся квартира собралась за столом. Конечно, не считая до срока отпраздновавшихся обитателей каморки.
Эта семейка так долго сидела друг у друга на головах, что когда исхудалую Ирочку с дитём забрал к себе жить навсегда разведенный серьёзный мужчина, счастье накрыло родителей плотным крылом хмеля.
Людочка была взята коммуналкой на довольствие и участвовала в новогоднем застолье, как полномочный представитель каморки. Предварительно Эсфирь долго мяла под краном в своих мыльных руках грязные Людочкины ладошки. Люда держала на коленях маленького сына Рамильки, кормила его холодцом из своей тарелки и была в этот вечер счастлива и благополучна, как никогда.