– Нет, ничего развратного.
– Кто развратный? Я в деле. – Кроссовки Кросби скрипят по кафельному полу, когда он скользит к нам. «Duds» – большой магазин для Бернема, забитый бесчисленным количеством стеллажей с одеждой и рядами полок с обувью и хозтоварами. Он по большей части пустует в это время дня, так что шум вызывает не более чем один осуждающий взгляд от сотрудника, развешивающего поблизости куртки.
Келлан вздыхает и кладет обратно костюм горничной-француженки.
– Не Нора.
Кросби усмехается:
– Ну разумеется. Я думал, мы говорили о ком-то клевом.
Я проталкиваюсь мимо парочки.
– Это было весело.
– Ой, – окликает меня Келлан. – Ладно тебе, Нора. Раз уж ты здесь, помоги мне выбрать прикид.
– Твой прикид всего лишь костюм.
– Но когда я примеряю их и показываю Кросби, он говорит, что я жирный.
Кросби пожимает плечами:
– Так и есть.
Келлан бьет его кулаком в плечо:
– Тупица. Посмотрю галстуки. Сообщу, когда буду готов примерять.
– Помни, синий стройнит!
Келлан жестом посылает его и уходит, оставляя нас с Кросби рядом с наряженным манекеном. С секунду мы просто смотрим друг на друга: Кросби потирает недавно пострадавшее плечо, а я пытаюсь придумать, что бы такого сказать, чтобы не показать, насколько заметно мне было его отсутствие последние несколько недель. Или как привлекательно он выглядит. Его волосы влажные, словно он только что принимал душ, на нем джинсы и дутая черная куртка, из-за которой его карие глаза, рассматривающие меня, кажутся темнее, чем обычно.
– И каким он будет? – наконец спрашивает он.
– Прости?
– Твой костюм. Какой он? – Он кивает на разнообразие костюмов. – Ведьма? Страшила? Викинг?
– А, Тельма.
– Кто?
– Тельма. Из «Тельмы и Луизы». Марсела будет Луизой.
– Которая была Тельмой, Джина Дэвис или Сьюзан Сарандон?
– Джина Дэвис. Я пришла купить джинсы с высокой посадкой и темные очки.
Он оглядывает меня.
– Я могу это представить.
– Что насчет тебя? Выбираешь накидку? Может, новые колготки?
– У меня уже есть костюм Супермена. Сплю в нем каждую ночь.
– Не сомневаюсь в этом. – Направляюсь к женской одежде, и Кросби идет со мной, разыскивая на длинном стеллаже обработанные кислотой джинсы с подходящей плотностью. Через минуту мне становится жарко, и я расстегиваю пальто. Осознаю свою ошибку, когда глаза Кросби залипают на моей груди, затем плавно поднимаются к чопорному отложному воротничку моего платья.
Его брови сходятся, и он указывает на меня пальцем.
– Давай поговорим об этом, – говорит он. – У тебя сегодня было большое свидание? Или, скажем… очень милое свидание?
Я чуть улыбаюсь, вспоминая о сегодняшних неприятных ощущениях.