Обедать приставить мы не стали, девушки лишь вскипятили воды на жаровне, и я заварил чаю, попили его, обманывая желудки. Решили, что дойдём до Новгорода, там и поедим. Когда, наконец, вдали показались стены Новгорода, Матвей решился и снова подошёл ко мне. Я и так видел, что тот что-то сказать хочет, но видимо не принял окончательного решения, а сейчас вернулся к нему.
— Максим, по закону ты должен сообщить о ворогах посаднику, тот и судить рядить будет. Ушкуй тебе отдадут со всем, что на щит взято, это священно. Я бы хотел выкупить его, своё судно потерял, а ушкуй и больше и идёт хорошо. Девятко его уже внимательно осмотрел, одобрил, хорошее и крепкое судно.
— Я не возражаю, оно мне без надобности.
— А лодку?..
— Нет, — коротко ответил я. — Вот лодка не продаётся.
Матвей видимо на неё глаз положил, но видя, что тут я в своём решении категоричен, отступил, насчёт ушкуя мы ударили по рукам, его полюбому отдадут мне, это по Правде. Посадив за румпель Матвея, тот знал, где лучше пристать, я стал осматривать вещи и самое малоценное складировал в пару мешков, да поломанное оружие и трофеи не интересные. Мелочёвку так всю сложил, она мне так же не нужна. Нужно было представить посаднику доказательства нападения. Причём сверху стоит положить что-то дорогое, чтобы тому понравилось, типа мзды, но официальной. Мне об этих тонкостях ещё князь рассказал, не стоит нарушать традиций.
Как только баркас встал у пирса, мы подтянули за буксирный канат ушкуй, я помогал одной рукой, поставили его рядом, а вот лодку перевязали к моему судну. Я попросил Девятко это сделать. Ко мне как к старшему тут же подошёл слуга, пристань частная, за стоянку надо платить, но тут разобрался Матвей, пристань принадлежала ему хорошему другу и плату с него не брали. Слуга узнал его, осмотрел окровавленную одежду и пообещал сообщить родным Матвея, что тот вернулся. О том, что ладья пропала, а команда погибла, слуга встретил информацию с большой скорбью, выяснилось, что с Матвеем ходил его младший брат. Это я из разговора понял.
После этого матрос остался охранять оба судна, местный слуга убежал, сообщать семьям надо, что кормильцев потеряли, а мы, наняв две телеги и сгрузив на них всё, что я отобрал, посадили девушек, ну и сами сели. Не пешком же идти. Так и поехали к Кремлю, где заседал посадник. Тут его власть, пусть решает. На тряской повозке я убрал косынку и проверил, не виден ли бинт, вроде не заметен. Мне не хотелось, чтобы было видно, что я ранен. Ну а то, что у меня частично одежда в крови, так Матвей хуже выглядел. А так вроде непонятно что я ранен.