С «Чевенгуром» же сложнее. По сути, этот роман до сих пор остается для меня тайной…
Слова из Краткой литературной энциклопедии не наврали – это действительно «роман о революции». И по-моему, никакой в нем клеветы на революцию и на людей революции (что наверняка стало преградой публикации «Чевенгура» в конце 20-х) в нем нет. Сатиры, кажется, тоже.
«Чевенгур», по идее, вполне вписывается в ту литературу, что создавалась молодой Советской Россией. Его можно поставить рядом с прозой тех лет Зазубрина, Сейфуллиной, Фадеева, «Железным потоком» Серафимовича, «Сорок первым» Лавренёва, Всеволодом Ивановым, Леоновым, Булгаковым, Зощенко, Бабелем, рассказами Ольги Форш, Артемом Веселым, первыми рассказами Шолохова, первыми вещами Гайдара… Я имею в виду не степень таланта того или иного автора, а ту ноту, что звучит почти во всех произведениях почти всех этих (да и многих других) авторов.
С другой стороны, Платонов стоит от них в стороне. По крайней мере, стилистически… Может, я ошибаюсь, но, по-моему, писатели двадцатых взяли за основу своего языка язык Замятина, а Платонов, чуть ли не единственный, был ближе к Ремизову. Но сделал язык Ремизова механизированным…
Советская литература начиналась не с абсолютного, а со смещенного, сдвинутого реализма. И герои этой литературы тоже были не совсем, не абсолютно реалистичны. Тоже словно бы слегка смещены… Это, наверное, необходимо было сделать – рассудок самих авторов не выдерживал передавать на бумаге пережитое, увиденное ими один в один.
Их спасал стиль. И этот стиль – стиль прозы начала 1920-х – был свеж, нов, молод… Даже пожилой Серафимович в своем «Железном потоке» молод благодаря стилю.
Герои той литературы жестоки. Но эта жестокость оставляет большинство из них чистыми и наивными людьми, людьми, несущими в себе светлое… Жестоки и Копенкин с Двановым в «Чевенгуре», да и многие другие персонажи романа. Но в то же время они, как, к примеру, бандит Никиток, могли, просто так стрельнув по человеку, ранив его, тут же пожалеть. И это, видимо, не фантазия автора.
Почему «Чевенгур» не опубликовали тогда? Наверное, Платонов с этим романом немного опоздал. Принеси он «Чевенгур» в редакцию году в 24–25-м, скорей бы всего, напечатали. Но в 1927-м СССР как государство уже окрепло и строилось, по сути, как традиционное государство. Поэзия революции становилась все менее нужной. Еще чуть позже она стала и вредна.
Вредны оказадись и многие писатели, воспевавшие в свое время принцип: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…»
Александр Блок в 1918 году писал в статье «Интеллигенция и революция»: