– Бог смотрит на всех и везде и дает тебе ещё одну возможность спастись. Только теперь нужно покаяться во грехах своих. А монашечку ту прости за её духовную черствость. Пусть дарует ей Господь духовное прозрение и любовь к ближнему. У тебя, сестра, очень доброе сердце, только закрытое для любви.
В зале начали тихонько хихикать.
– Да ей здесь намного лучше, чем в монастыре. У ней и рабы есть.
– Лиза. А ты не хочешь рассказать, почему ты здесь? Ведь если подумать, что в случившемся твоей вины нет.
– А ты попробуй расскажи это следаку. Особенно, когда у тебя кроме голой задницы ничего нет. Слушай ,если интересно. Это не секрет.
Зал как будто вымер. Даже дышать стали тише.
– Мать свою я не видела ни разу. Бабка рассказывала, что закрутила с каким-то хахалем, а меня ей бросила. Меня никто не обижал. Жили нормально. Золотые были тогда времена. Да, видно, твоему Богу не понравилось. Умер дед и сразу как-то потухла моя бабка. Когда я перешла в пятый класс, она меня и свозила в монастырь, но поняв, что из этого ничего не выйдет, часто плакала о моей будущей судьбе. Есть у меня две тетки и дядька по матери. Бабушка все искала, к кому бы из них меня можно было пристроить, в случае, что с ней случись. Протянув буквально еще два года после смерти деда, она дождалась меня из школы, показала, где спрятаны деньги, попросила никому не отдавать, заливаясь слезами, поцеловала меня и тихо умерла. Я визжала, как дура, поняв, что осталась совсем одна. Кричала, дергала её за руки, даже пробовала делать искусственное дыхание, но ничего не помогло. Пошла к соседям и объявив, о бабушкиной смерти, ушла в сарай к теленку. Зарывшись в сено, то ли уснула, то ли куда-то провалилась. Гляжу, заходит бабка, светится вся и говорит: Иди в монастырь. Иди в монастырь.
Меня нашла тетка, когда пришла кормить теленка, да как завоет на весь сарай: Сиротка ты наша неприкаянная! Давай меня тискать. Повела в дом. Бабушка уже лежала переодетая, на длинных скамьях. Мне стало жутко, особенно, когда старухи сочувственно качая головами, начали меня подталкивать к холодному телу, чтобы я простилась и попросила прощения. Еле вырвавшись из их цепких рук, я вылетела на улицу и уж тут, не знаю откуда ручьем потекли слезы. Ревела до судорог. Опомнилась, только когда почувствовала, что меня кто-то тихонько гладит по голове, тоже носом шмыгает. Это оказалась моя двоюродная сестра, старше на один год. Упитанная, розовощекая Нюрка. Поревев ещё немного вдвоем, она повела меня к себе домой. Меня встретили, как родную, дядька, тетка и их мордоворот, откупленный от армии сынок.. Только позже я поняла, почему.