Кейтлин. Это касалось Кейтлин и развода! Но почему он не может пошевелить рукой? Или ногой? Или… или любой другой проклятой частью своего тела? Волна паники накатила на него. Он приложил больше усилий. Ни один мускул не дрогнул.
«О, Господи, что происходит?»
Играла музыка. Приглушенная классика. Барокко. Какая-то незнакомая ему пьеса лилась из скрытых динамиков, расположенных в комнате.
Какого черта здесь происходит?
«Соберись. Возьми себя в руки. Не паникуй. Ты в своем кабинете в своем доме в Саванне… у стола, и телефон стоит на углу стола, как и всегда стоял… Так почему же я, мать твою, не могу пошевелиться?»
Страх пронзил его, но, несмотря на это, он ощущал сильную апатию, словно мог сдаться темноте, колеблющейся на периферии его зрения. Пот бисеринками выступил на бровях, но он не смог поднять руку и смахнуть капли. Позади себя он услышал шаги… или ему показалось, что услышал. Хорошо. Здесь был кто-то, кто поможет ему.
Или… нет.
Волоски у него на затылке встали дыбом. Адреналин бешено пульсировал в крови.
Как ни старался, он не мог повернуть голову. Почему? Он болен? Одурманен? Спит? Тошнота скрутила желудок. Как он оказался в таком состоянии? Что он сделал? Кто, черт возьми, стоял позади?
«Никто. Там никого нет. Никакого злодея, ради Христа. У тебя крыша едет. Соберись!»
Телефон! Если бы он только смог дотянуться до телефона и набрать 911… Но его рука не шелохнулась. Его мышцы были вялыми… не реагирующими.
- Джош?
Его сердце вздрогнуло, но его тело не пошевелилось.
Голос был приглушенным. Искаженным? Или это только его воображение?
Он снова напрягся, чтобы повернуть голову.
И снова потерпел неудачу.
- Джош? Ты меня слышишь? – Мягко. Завораживающе. И беспощадно.
Кто-то звал его. Возможно, кто-то пришел помочь ему, спасти его. Но все надежды тотчас же умерли. Если бы некто собирался ему помочь, он бы поторопился. Вся эта ситуация была чертовски странной. Если с ним действительно кто-то был, и это не плод его воображения, значит, его нашел враг.
«Господи, помоги мне».
Прохладные пальцы прикоснулись к его запястью. Он внутренне содрогнулся. Внешне даже не пошевелился.
Кто, черт возьми, прикасается к нему, потирает внутреннюю сторону его руки? Проверяет пульс? Он что, похож на мертвеца? Он не мог повернуть голову, не мог оторвать ее от стола, чтобы изогнуть шею и увидеть, кто занимается им, при этом оставаясь не в фокусе, а в его периферийном зрении. Врач?
«О, пожалуйста, Господи!»
Внезапно ему в глаза полыхнул яркий свет, словно кто-то обследовал его, проверяя реакцию зрачков. Он отчаянно пытался различить изображение, заметить хоть что-то вокруг блеска, прожигавшего себе дорожку в его мозг, надеясь мельком увидеть того, кто держал фонарик-авторучку. Но лица не было. Только размытый образ пальцев, обтянутых смотровыми перчатками и слабый след сигаретного дыма.