Только безрассудной паникой можно объяснить то, что Бэлль спрыгнула с постели, поправила покрывало и спряталась под кровать. Уже лежа внизу, Бэлль убеждала себя: если Милли будет одна, она сможет ей объяснить, почему забралась под кровать, и попросит незаметно провести ее в кухню.
Но сердце девочки ушло в пятки, когда дверь открылась, в комнату вошла Милли… а за ней проследовал мужчина.
Милли включила лампу поярче и зажгла пару свечей. Из-под кровати Бэлль смогла разглядеть только нижнюю часть бледно-голубого, отороченного кружевами платья Милли и темно-коричневые мужские брюки и ботинки, сбоку застегивающиеся на пуговицы.
— Почему ты солгала, что тебя нет, когда я приходил на прошлой неделе? — спросил мужчина. У него был хриплый голос. Было слышно, что он злится.
— А меня и не было, — ответила Милли. — У меня был выходной, и я поехала навестить тетю.
— Что ж, сегодня я заплатил за целую ночь, — сказал посетитель.
Сперва Бэлль была изумлена, когда поняла, что он заплатил за то, чтобы остаться в комнате Милли. Но тут же у нее внутри все похолодело, когда она осознала, что оказалась в ловушке. Как она выберется из комнаты? Она не может здесь оставаться, но и вылезти из-под кровати, извиниться за вторжение и уйти тоже было невозможно.
— За целую ночь, — повторила Милли, и по ее голосу было понятно, что она напугана не меньше Бэлль.
Повисла пауза, и Бэлль догадалась, что Милли и мужчина, вероятно, целуются, поскольку они стояли близко друг к другу. Она слышала тяжелое дыхание и шорох одежды — и внезапно платье Милли оказалось на полу всего в нескольких сантиметрах от Бэлль. На пол полетела и нижняя юбка, потом настал черед мужских ботинок и штанов, и наконец для Бэлль наступило озарение: она поняла, что на самом деле значит слово «проститутка». Мужчины платят проституткам, чтобы заниматься с ними тем, чем должны заниматься со своими женами, чтобы завести детей. Она только не могла понять, почему не догадалась об этом раньше. Но теперь, когда Бэлль прозрела, ей тошно было даже думать о том, что Джимми и остальные знакомые считают, будто она тоже позволяет мужчинам проделывать с собой подобное.
Милли осталась в одной сорочке, чулках и белых панталонах, отороченных кружевом. Мужчина вместе с брюками и ботинками избавился и от пиджака — на нем осталась одна рубашка, доходившая почти до колен и не скрывающая волосатых мускулистых ног.
— Давай я подброшу углей в огонь, а то он почти потух, — неожиданно сказала Милли. Когда она нагнулась, чтобы набрать лопаткой угля из корзины, Бэлль сказала себе, что ей следует попытаться подать сигнал девушке, чтобы та вывела мужчину из спальни, но не успела она об этом как следует подумать, как мужчина подскочил к Милли, обхватил ее сзади за талию и резко сорвал панталоны так, что они треснули.