Уотерберн протянул руку.
– Рррмяурррмуррр.
Звук был многосложным, драматическим, от него стыла кровь в жилах. Это был рык голодной разъяренной пантеры, готовой броситься с дерева на ничего не подозревающих людей.
Полковник Кефевр вскочил, выпучив глаза.
– Немедленно принесите мне мой мушкетон, идиоты! – заорал он. – Это же тот самый тигр-людоед, сожравший половину деревни. Сейчас мы его достанем!
Он несколько раз моргнул, потом его глаза затуманились, и старик снова опустился в кресло, погрузившись в сладостные объятия Морфея.
Можно без преувеличения сказать, что в «Уайтсе» застыли все. На полуслове прекратились беседы. Кто-то замер, не донеся стакан до рта. Все взгляды были прикованы к Джулиану и коту.
Маркиз спокойно прошел мимо остолбеневшего Уотерберна туда, где сидел Джосайя Редмонд, который тоже пребывал в ступоре.
Нанесенные котом раны болели все сильнее. Проклятая зверюга.
В воцарившемся гробовом молчании его голос показался очень громким.
– Примите мои глубочайшие и искренние извинения, Редмонд, но я вынужден перенести нашу встречу. У меня очень важное дело, которое я не могу отложить. – И Драйден кивнул на кота, словно это было вполне достаточное объяснение.
– Конечно, – через несколько секунд ответил Редмонд. Коту. Не маркизу. Джосайя сидел, и его глаза находились на одном уровне с зелеными глазами кота.
Маркиз чувствовал ветерок, создаваемый движениями кошачьего хвоста.
Редмонд наконец сумел поднять глаза на маркиза. Его брови были слегка нахмурены. Но Джулиан не сомневался, что на его лице застыло высокомерное и непроницаемое выражение, которое отбивает у людей охоту задавать вопросы. Даже у таких уверенных в себе людей, как Джосайя. Это выражение подразумевало, что все его действия заведомо правильны и обоснованны и имеют разумную цель.
По крайней мере, он пока еще владел собственным лицом.
Джулиан поклонился, слегка придавив кота.
У него было еще одно дело.
Все гости клуба следили, синхронно повернув головы, как маркиз Драйден впервые остановился у книги записей пари. Он переложил кота под мышку, и свободной рукой открыл книгу. Первое пари, привлекшее его внимание, было неожиданным:
«Лорд Лэнсдаун спорит на пять тысяч фунтов с лордом Кэллоуэем, что добьется руки мисс Оливии Эверси еще до конца года».
Только глупцы и мазохисты могут заключать пари на что-либо, касающееся Оливии Эверси.
Пари было новым, заключенным всего днем раньше.
Маркиз перевернул страницу и сразу нашел то, что искал.
«Лорд Уотерберн спорит на двести фунтов с сэром Данди, что М.В. получит прозвище еще до истечения двух недель.