– Она даже не такая уж красотка.
– А я действительно послал ей цветы! Отличная работа, Уотерберн! – Это было сказано веселым голосом.
– Теперь, когда спектакль окончен, полагаю, я могу уйти. Спасибо всем. Вы были прекрасными зрителями. – Феба сделала глубокий театральный реверанс, послала публике воздушный поцелуй и гордо проследовала к выходу.
Наступила пауза. Потом раздались редкие аплодисменты, которые оборвала грозная гримаса маркиза Драйдена.
– Она на самом деле актриса? – послышался мужской голос. – У нее есть покровитель?
Джулиану казалось, что он слышит звук ее шагов, может отличить их от общего шума в зале. Ему потребовалась вся его воспитанная годами выдержка, чтобы не броситься вслед за ней. Если он будет выжидать слишком долго, то утратит ее навеки, она растворится в темных переулках Лондона, как ее кот.
Маркиз снова взглянул на Лизбет. Его кулаки были сжаты, лицо бледное. Ему еще никогда в жизни так сильно не хотелось ударить женщину.
Он должен был понять. Должен был быть разумнее, осторожнее, внимательнее. Лизбет оказалась хитрее, но он не желал этого замечать, так же как она не видела в нем человека – только красивую внешность и высокий титул. Он плохо обошелся с ней, думая лишь о своих чувствах и потребностях. Пожалуй, можно сказать, что он обошелся с ней, как с красивой вещью. Так же, как общество обошлось с Фебой. Так же, как оно относилось к нему.
Куда ты влип, Драйден?
– А как насчет маркиза? – раздался другой голос. – Он тоже участник спектакля? Этот человек все может.
И теперь все были готовы им восхищаться, потому что были приучены к этому. Забавно, как быстро могут распространяться слухи, а правда развеиваться, причем настолько полно, что ее потом уже никогда не найти.
Музыканты заиграли вальс. Джулиан даже поморщился – совершенно неподобающее музыкальное сопровождение для апокалипсиса.
Лизбет ему призывно улыбнулась. Эта улыбка предполагала, что все делалось для его же блага. Словно она ожидала поздравлений и изъявлений благодарности. Как же, ведь она только что избавила его от обманщицы – мисс Вейл. Которая по иронии судьбы была единственной искренней настоящей женщиной из всех присутствующих в зале.
С некоторым опозданием Джулиан вспомнил, что должен танцевать этот вальс с Лизбет. И понял, что ни за что на свете не сможет к ней прикоснуться.
Феба вышла из бального зала с гордо поднятой головой. Она чувствовала взгляды, как ожоги на коже. Она знала, что сильно покраснела, и с этим ничего нельзя было поделать. Но вместе с тем она отдавала себе отчет, что идет очень прямо, расправив плечи, и на лице играет гордая улыбка. Хорошо, что ей довелось увидеть синьору Ликари. Иначе она не смогла бы изобразить такую стать.