По мнению Фебы, маркиз знал, что она не столь искушена, как он, и использовал слово «опытен» как оружие.
– Еще коробки для сигар и вазы.
– Иногда, да.
Внезапно ей стало трудно дышать. Опытный мужчина. Реакция оказалась запоздалой, но мощной. Он хотел, чтобы она над этим подумала. И Феба поняла, что оказалась в более опасных водах, чем когда-либо бывала раньше.
Маркиз наблюдал за ней со всем вниманием.
Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.
– Тем не менее я остаюсь при своем мнении. – Она всплеснула руками. – Они – женщины, и этим все сказано. Они не мистер Джосайя Редмонд, с которым вы можете заключить сделку и скрепить ее рукопожатием. Вы можете сколько угодно рассуждать о бизнесе, но эмоции неуправляемы. Им противны правила. Даже если их устанавливаете вы.
Слишком поздно Феба поняла, что в ее словах слишком много страсти.
Уголки губ маркиза дрогнули.
– Судя по всему, вам знакомы неуправляемые эмоции, мисс Вейл. – О, этот голос – низкий, бархатистый, чарующий.
Странно, что она сама заговорила об этом. Ведь она уже давно научилась обуздывать свои чувства.
– Нет, – солгала Феба.
Его улыбка стала шире.
– Могу поклясться, мне бы в голову не пришло дарить бриллиантовое ожерелье мистеру Джосайе Редмонду, – сообщил он.
Они оба рассмеялись, и неловкость исчезла без следа.
– Признаю, возможно, вы верно говорили относительно моих способностей легко прекращать нежелательные отношения. Примите мои поздравления, мисс учительница. Вы преподали мне урок.
Вопрос сорвался с губ раньше, чем она успела понять, что говорит.
– А сейчас у вас есть возлюбленная?
Последовало молчание. Маркиз колебался. Феба чувствовала, что вопрос его изумил.
Через некоторое время он устремил на Фебу пристальный взгляд и ответил:
– Нет.
Похоже, он ждал чего-то еще.
А Феба опасалась, что он может сказать еще что-то.
Молчание нарушила громкая музыка. Играл виртуоз – вероятно, аккомпаниатор, путешествовавший вместе с синьорой Ликари.
Концерт начался.
Музыка захватила и покорила Фебу, превратила ее в рабыню. Она жаждала услышать следующую ноту, следующий аккорд. Это было освежающее восхитительное потрясение. Каждый следующий звук был прекраснее предыдущего. Предвкушение нарастало.
Голос присоединился к музыке почти незаметно. Он вплелся в нее, потом стал набирать силу, все больше и больше и, наконец, звонкий и торжествующий, он воспарил над музыкой.
Господь милосердный! Этот голос… его красота была неописуемой, болезненно прекрасной. Феба почувствовала, что он завораживает ее. Она непроизвольно схватила маркиза за рукав, словно хотела таким образом удержаться на земле, чтобы не взмыть в небеса.