Осознание было тяжким. Саша понимала, что Филипп о многом ей не сказал, но вряд ли это могло служить хоть каким-то оправданием для собственных поступков. Всего-то и надо было: послушаться того, что он приказал. И Даша росла бы рядом с родным отцом, и Павлу не пришлось бы тратить годы на чужую семью. И ее саму Филипп бы наверняка не оставил. А теперь... Дочка тосковала без единственного папы, с которым была знакома, муж страдал в обществе любимой женщины, изнемогая от волнения за них. А тот, кому она сама когда-то мечтала стать возлюбленной, погибал от опустошения и одиночества, выстроив вокруг себя непреодолимые стены.
На собственной работе дел сейчас, словно специально, было мало, и Саша освобождалась намного раньше обычного. И уже третий день приезжала к своему прежнему офису в надежде наконец-то сделать нужный шаг. Но не слушались не только ноги, у нее даже дыхание сбивалось, стоило заметить приближение бывшего начальника. И сбегала, нелепо и позорно, лишь бы не попасться ему на глаза, возвращаясь назавтра вновь и уверяя себя, что теперь точно решится.
Ничего не выходило. Воспоминания мешались с неутихающей обидой, боль вскипала по новой, и Саша задыхалась отчаяньем. Замирала в нескольких метрах от входа, прячась за угол соседнего дома и чувствуя себя глупой маленькой девчонкой, ввязавшейся в неприятную историю. Приемлемое в Дашином возрасте теперь выглядело бы смешным, если бы не относилось к ней лично. Теперь же виделось безумством. Если бы ОН узнал, получил бы лишний повод ее презирать.
«Нельзя об этом думать...» – Саша прикрыла глаза, утыкаясь лбом в кирпичную стену. Есть вполне конкретная цель, которую необходимо достичь, а все остальное не должно иметь значения. Ее чувства и страхи сейчас не важны, о них и говорить нет смысла. А вот вернуть долги время давно настало.
Сейчас переступить порог офиса оказалось намного сложнее, чем когда она устраивалась на работу. Но гораздо важнее. Все было вроде бы знакомо: скромная, сдержанная обстановка, занятые своими делами сотрудники, бессменная секретарша, – и совершенно иначе.
– Вы что-то хотели? – короткий равнодушный взгляд – и женщина, не дожидаясь ответа, снова уткнулась в свои бумаги. Саша опешила. За все время, которое проработала в фирме, Людмила Борисовна не вела себя так даже с посторонними. Всегда любезная и внимательная с посетителями, сейчас она казалась незнакомкой, отстраненной и холодной, абсолютно не заинтересованной в разговоре.
– Дмитрий Сергеевич у себя? – имя удалось произнести с трудом, хотя Саша и понимала, что никак иначе к нему обращаться не могут.