.
Впрочем, это было уже не важно: между ногами у нее на простыню уже стекал пресловутый «ручеек».
А Пол встал, широко шагая, пересек комнату. Возможно, впрочем, он всего лишь хотел посмотреть на часы. И она снова видела его во всей неприкрытой, грубоватой наготе. У него даже походка становилась иной, когда он был без одежды: походка зверя.
Подойдя к туалетному столику, он взял в руки часы, повернулся и посмотрел на нее. Она больше не шевелилась – не осмеливалась. Пожалуй, лишь ее соблазнительно приподнятое округлое колено и распростертое на постели обнаженное тело могли еще заставить его передумать. А он и впрямь задумался, пожирая ее глазами и ничуть не стесняясь ни собственной наготы, ни того, что практически выставляет напоказ свои чувства. Ей показалось, что он – судя по виду его полового члена – даже несколько возбудился, глядя на нее, но не слишком. И все продолжал на нее смотреть, машинально заводя свои наручные часы и вертя их в руках, точно слепой.
– Без четверти час… – невнятно пробормотал он. – Значит, если выскочить из дома прямо сейчас, то можно, пожалуй, успеть… Мы договорились встретиться на полпути. Она в этом «Лебеде» всех знает. Это вообще ее идея была.
Словно Джейн, горничной из Бичвуда, могло быть известно, где именно в Боллингфорде находится отель «Лебедь» и как долго туда нужно добираться на автомобиле! Зато «вождям племен», которые собрались на ланч в Хенли, это, конечно, известно. Детям захотелось побыть наедине? Они решили устроить себе приватный ланч? Что ж, в этом нет ничего плохого. Тем более что мальчик ведет себя в высшей степени похвально и все утро просидел над учебниками.
Но пока что Пол явно испытывал легкое затруднение, не совсем представляя, как одеться, как привести себя в презентабельный вид, как заставить себя собраться и воссоздать свою привычную элегантную внешность. Впрочем, он явно не спешил к этому приступать. Он по-прежнему смотрел на Джейн, бродя взглядом по всему ее телу, и наверняка уже заметил ту «крамольную» полоску на простыне между ее ногами.
Она ни разу не видела, чтобы он позволил себе показать, что куда-то спешит или по-настоящему волнуется, даже если действительно спешил или волновался. За исключением тех моментов – но ей почему-то вдруг показалось, что это было давным-давно, – когда он никак не мог сдержать разнузданного мальчишеского нетерпения. Тогда она порой даже просила его: «Не спеши». И даже уверяла – хотя и сама-то была ничуть не более опытной в любовных играх, – что «чем медленней, тем лучше».
Теперь-то у них подобного опыта хватало с избытком. И она была уверена, что у него никогда не было никого лучше ее. И у нее не было никого лучше. И все это она читала сейчас в его глазах, которых он с нее по-прежнему не сводил. А он читал все это в ее ответном взгляде.