Везти тебя или не везти?
Вот дом Федоры. Поменьше других, с тремя окошками — на улицу. В окошках — свет.
Юля прижимает к груди курицу, словно та может защитить её от всех бед в неуютном мире. В её грудь бьётся всполошённое сердце птицы.
Стоит Юля перед домом Федоры.
Федора скажет: «Не вези, Юлька».
Отнимет несколько часов, дней надежды.
Федора скажет: «Вези, Юлька, операция пройдёт хорошо».
Это Юля сама увидит.
Она пятится от Федориного дома. Не надо беспокоить Федору. В любом случае надежда остаётся, пусть на несколько дней или на год.
Юля совсем уже собирается бежать, как видит в окне Федору. Федора не манит её и не машет ей, чтобы уходила. Лицо её, завёрнутое в платок, смазано, как смазано в сумерках всё.
Федора знает, что она шла и пришла к ней. Федора ждёт её. Иначе зачем стоит у окна?
Но что хочет сказать ей Федора? Ехать или не ехать?
Если бы не ехать, Федора к окну не подошла бы. Зачем навязывать Юле дурную весть? Подошла, значит благословляет ехать, подаёт надежду?
Надежда — это пища, даже когда умираешь. Надежда — в сумерках и скелетах деревьев — живое.
Спасибо, Федора, я поняла. Дай тебе Бог здоровья, Федора, ты — хороший человек!
Мама доедет до доктора.
Юля бежит к дому, изо всех сил, благодарно прижимая к себе курицу. В курятнике выпускает её — та скачет и радостно машет крыльями. Идёт к гаражу, что с другой стороны дома.
Мама уже у машины.
— Ты с Нелей прощалась? — спрашивает.
С Нелей?! Да, конечно, она прощалась с Нелей. Спасибо, мама, ты всегда выручишь.
Мужчины тоже уже готовы ехать. Бажен распахивает переднюю дверцу.
— Мама, садись рядом со мной, здесь меньше трясёт.
— Я с Юшей, — говорит мама.
— Ты будешь с Юшей долго, а со мной расстаешься. — В голосе Бажена — обида ребёнка (его любят меньше!), затаённая, которую не выставляют напоказ, но которая сушит человека, и изнутри эта сухота выбирается на лицо: взгляд исподлобья, сжатые челюсти, не умеющие породить улыбку.
Отец с ними не едет. Зачем ему ехать? Бажен довезёт до аэропорта. Как только они отъедут, отец позвонит Любе — зелёный свет. «Иди, Люба, хозяйкой в дом, скотину нужно кормить, меня нужно ублажить, успокоить».
Юля подходит к Бажену.
— Спасибо! — говорит Юля. А хочет сказать: «Мне жалко тебя. Ты один остаёшься. Работником в доме, потому что не над кем теперь тебе быть хозяином. Люба не мама. Она будет покрикивать и на тебя и на отца. Люба не мама. Она не станет горбатиться, раскидывая по кормушкам и грядкам своё здоровье, выжмет из отца денежки на работников: раскошеливайся! А может, и его заставит что-то делать! Хотя вряд ли».