5.
Энди и Джо Палатазин сидели на своих обычных местах в реформированной венгерской церкви на Мельров-авеню — всего в нескольких кварталах от их дома. Она сжимала его ладонь, чувствуя, что мысли мужа где-то далеко. Он, улыбаясь, делал вид, что слушает священника, но мысли его разделялись между двумя черными заботами — Тараканом, присутствие которого в городе было теперь так же трудно доказать или опровергнуть, как и присутствие призрака в доме, и последними событиями на Голливудском мемориальном кладбище. Фоторобот человека, который пытался заманить в машину Эмми Халсетт, был напечатан, размножен и роздан детективам и агентам в штатском, чтобы они могли использовать его в разговорах с людьми на улицах. Конечно, этот человек мог быть и не Тараканом, а просто парнем, которому хотелось поразвлечься за свои денежки, но это была зацепка, которую нельзя было просто так отбросить. Все труды Брашер привели к тому, что был обнаружен владелец темно-голубого «фольксвагена», но его внешность оказалась совершенно противоположной внешности того человека, которого описала проститутка. Палатаэин приставил к нему агента, чтобы на всякий случай следить за его действиями.
Вторая проблема вызывала у него больше беспокойства. На пути в церковь он проехал мимо кладбища и увидел, как сторож, Кельсен, отпирает ворота утренним воскресным посетителям. «Значит, это был всего лишь акт бессмысленного вандализма, и ничего больше». Палатазин очень надеялся, что так оно и было. Другое предположение — которое затаилось в глубине его сознания — способно было свести с ума.
6.
В огромной круглой кровати в своем бель-эйрском особняке зашевелился, проснувшись, Вес Ричер. Он протянул руку, чтобы коснуться прохладной коричневой плоти Соланж. Его пальцы сомкнулись, ощущая лишь ткань простыни в том месте, где она должна была быть. Он открыл глаза и повел плечами, вздрогнув, — свет просачивался в спальню сквозь плотные бежевые шторы, но был достаточно ярок, чтобы шокировать его зрительные нервы. Он рухнул на спину, прижав к глазам ладони, ожидая, пока минует первая волна жуткой головной боли.
— Соланж! — позвал он, и звук собственного голоса болезненно запульсировал в барабанных перепонках. Ответа не было, и наконец Вес уселся на краю постели.
— Соланж! — снова, уже с раздражением позвал он. «Черт побери! Где она может быть?» — подумал он. Сознание его было затуманено смешанным ароматом марихуаны и жасминовой эссенции с хорошей ледяной струей кокаина. «Как прошло шоу? — подумал он вдруг. — Как я смотрелся?» Вес встал и с трудом натянул свой кипит.