– Почему? – прищурилась на него Грир. – Почему вас должно волновать, нравитесь ли вы мне?
Сев сейчас мог думать только об одном: о грозном предупреждении кузену, когда заявил права на мисс Хадли и назвал ее своей.
С этой единственной мыслью, пылающей в голове, Сев склонился к лицу Грир, двигаясь медленно, подобно охотнику, что подкрадывается к добыче.
– Я боюсь, что если не нравлюсь вам сейчас, то уже никогда не сумею понравиться.
Широко распахнув глаза, Грир смотрела, как принц склоняет голову все ниже, и не сомневалась, что спит наяву. Он приблизил свой рот. Дыхание остановилось, когда к ней прижались холодные суховатые губы.
Никакой это не сон.
Грир не шелохнулась, просто замерла от потрясения и страха, что если пошевелится, то обнимет принца за шею и крепче прижмет к себе. Надо что-то делать. Слишком уж многие распускали с ней. И как показал прошлый вечер, самой себе доверять нельзя.
Когда принц отстранился и посмотрел на нее,у Грир сжалось сердце: насколько прекрасно его лицо. Вблизи стало заметно, что кончики его ресниц намного светлее остальных волос.
Сев медленно изогнул губы в обольстительной улыбке, от которой у Грир подкосились ноги.
– Как же я рад, что могу проделывать подобное.
– Можете… что?
Такое чувство, будто голова набита ватой.
– Целовать вас.
Слова текли густым сиропом и были такими же неприлично роскошными.
– О. – Грир заморгала и мечтательно пробормотала: – Да. Целовать. Можете продолжить… еще немного.
– Отлично. Хотя вы должны знать, что получится гораздо лучше, если и вы будете двигать ртом.
Принц снова стал наклоняться, Грир почувствовала на губах его дыхание.
– И раздвинете губы. Хоть немного. Помните?
Грир закрыла глаза, загипнотизированная низким бархатным голосом, легкими касаниями губ, и вздохнула навстречу его дыханию, такому теплому и сладкому.
С первым неуверенным движением губ мысли пустились вскачь, спутались, и Грир уже не могла вспомнить, почему это неправильно… почему не должна так себя вести. А ведь накануне вечером все понимала.
Мысли выветрились из головы, когда принц углубил поцелуй, и пришлось раскрыть рот шире. Едва Сев пустил в ход свой язык, как Грир задрожала и подняла руки к его плечам. Она сжала твердые мышцы под красивой тканью и сдалась на милость его губ, возвращая поцелуй. Слияние уст было горячим, словно они идеально подходили друг другу, как две половинки давно утерянной мозаики.
Грир крепко обняла Севастьяна и со всей страстью прижала ближе. Севастьян удовлетворенно застонал, засунул руки ей под плащ и, поглаживая ладонью спину, притянул к себе.