– Выбери что-нибудь, – сказал он, придвигая меню. – Тут хорошая кухня.
– Спасибо, я сыта.
– Ты слишком худая. – Он хотел добавить «для твоего положения», но промолчал.
– Я правда не хочу…
Они помолчали, оглядывая кафе. Катя вообще чуть шею не свернула.
– Катя, я хочу попросить прощения за мою выходку…
Она взмахнула руками:
– Да что вы, Дмитрий Семенович! Это вы меня простите, что уехала и слова не сказала. Вы так много для меня сделали, а я поступила по-хамски.
– Не наговаривай на себя, не надо.
– Хорошо… – Она снова обвела взглядом соседние столики и посмотрела на Диму. – Я сейчас на многое смотрю иначе, я сейчас другая.
– Повзрослела?
– Угу.
– Ну, тогда говори, как живешь?
– Нормально. Живу, работаю…
– На «Новой почте»?
– Да.
– Это тяжелая работа.
– А что делать? Другой нет, а тут еще беременность…
– Ты могла позвонить, я бы помог.
Она опустила голову:
– Я не могла, вы и так слишком много…
– Опять ты за свое! – перебил он ее.
Подошел официант.
– Я ничего не хочу, – сказала Катя.
Дима протестующе поднял руку:
– Я закажу на двоих, а там посмотрим.
Он сделал заказ. И снова наступила тишина.
– Тут такое дело… – Катя провела дрожащей рукой по волосам, щекам. Рука остановилась на груди, тоненькая, голубые вены проступают. – Отец моего малыша, он нас оставил…
– Вот сволочь! – вырвалось у Димы. – Кто он?
– Да ну его, – она махнула рукой. – Я сама виновата – влюбилась по уши. – Катя покраснела. – Мама сразу сказала, что с ним счастья не будет, и еще сказала, чтоб я ни о чем не думала, что ребенка на ноги поставим.
От ее слов Дима воспрянул духом. Это, конечно, было некрасиво, но его радовало отсутствие мужа, потому что он сможет помогать уже не только Кате, но и малышу. Ох, как он этого хотел!
– Когда тебе рожать?
– Через два месяца, я со вчерашнего дня в декрете. Так я вот что хотела… Голова у меня продолжает болеть, два раза я просто грохнулась на все четыре… – Она грустно усмехнулась. – Хорошо, что дома…
Дима подался вперед.
– И что? Что говорят врачи?
– Ничего, – Катя мотнула головой. – Я никому об этом не говорила, ни маме, ни врачам, вообще никому. Бердичев – маленький городок, маме сразу донесут, а у нее недавно был гипертонический криз. Она так обо мне волнуется, по ночам не спит. – Катя опустила голову. – Я все время изображала здоровую, сказала, что в Киев еду по музеям походить, в театр, что ребенку это полезно, что остановлюсь у знакомой из Луганска. Знаете, – Катерина потупилась, – мама про вас не знает, и про дядю Валю тоже не знает, я боялась ей сказать. Она очень гордая, если бы узнала, что я у кого-то на шее сидела, что кто-то за меня платил, она бы меня убила.