– А по отчеству?
– Ильинична.
– Матрёна Ильинична, скажите, Иван Потапович уехал в поле на мотоцикле?
– Нет. За ним заехала машина.
– Где сейчас его мотоцикл?
– Дома. В гараже. Почему вы спрашиваете про мотоцикл?
– Матрёна Ильинична, пока вернётся Иван Потапович, если вы не будете возражать, мы бы хотели осмотреть его мотоцикл.
– Он что-то натворил? Скажите правду, сынки!
– Матрёна Ильинична, ничего он не натворил. Мы должны проверить его техническое состояние, – немного слукавил я.
– Если так нужно, пожалуйста, проверяйте, сынки. Погодите, я сейчас закрою собаку в будку. Она у нас злая на чужих.
Сказав, она взяла за цепку и повела её к будке. Загнала её в будку и закрыла проём будки доской. После позвала нас во двор. Сама подошла к флигелю, который располагался во дворе с левой стороны от входа и в глубине двора. Она открыла ворота и разрешила войти во флигель. Флигель состоял из двух половинок: в одной располагался гараж, куда мы зашли, а в другой – летняя кухня.
После осмотра мотоцикла я попросил Валентину Петровну сфотографировать его и снять на гипс отпечатки протекторов колёс. Валентина Петровна заканчивала снимать отпечатки с последнего колеса, как появился хозяин дома.
Увидев нас в своём гараже, Иван Потапович растерялся и остался стоять посреди двора. По его лицу можно было определить, что он испугался. Немым, ничего не говорящим взглядом уставился на нас и не проронил ни одного слова.
«Что он так испугался? – мелькнула у меня мысль. – Неужели…»
Участковый Есауленко, заметив, что Шершневу плохо, принёс из кухни воды, дал выпить. После посадил его на скамейку, стоящую возле кухни. Мы с интересом уставились на него. Прошло несколько минут, прежде чем Шершнев пришёл в себя.
– Иван Потапович, как вы себя чувствуете? – задал я ему вопрос. – Вам лучше?
– Да, да, мне намного лучше. Сердце пошаливает. Как увидел возле своего двора милицейскую машину, у меня возникли дурные мысли. Подумал, что-то случилось дома…
– Хорошо. Успокойтесь. Дома всё нормально. Ничего не случилось. Если вы чувствуете себя нормально, то мы можем поговорить с вами?
– Да. Пожалуйста. Что вас интересует? Говорите, я слушаю.
– Я следователь, – представился я. – Зовут меня Рудольф Васильевич.
– Так это вы Рудольф Васильевич? – удивлённо посмотрев на меня, сказал Шершнев. Глаза при этом у него сделались мягкими, добрыми. – Наслышан, наслышан! Вот вы какой! Очень хорошо отзывается о вас наш председатель колхоза Иван Петрович.
– Спасибо Ивану Петровичу за добрые слова. Хоть иногда отзываются о нас хорошими, добрыми словами. Он, – указал я на Макарова, – инспектор уголовного розыска. Зовут его Иван Григорьевич. Она, – указал на Глухову, – эксперт-криминалист. Зовут Валентина Петровна. Участкового Есауленко вы должны знать. Представлять не буду.