Я хотела уже, было, пойти к домогающемуся меня народу, как мне позвонил наш мистер Совершенный жених.
– Доброе утро, Маша, – его волшебный чуть вкрадчивый родной голос тут же заставил меня улыбнуться.
– Доброе утро.
– Встала?
– Нет, сплю еще.
– Жалко, скоро твой выкуп начнется. Говорят, вы там решили надо мной поизгаляться, – вздохнул мой жених.
– Не то слово! – захихикала я, вспоминая идиотские конкурсы.
– Любишь ты меня, Зверек, очень. – Сделал мой будущий супруг обиженный голос. – Кстати, подойди к окну в своей комнате.
– Зачем еще? Ты что, Смерчинский, над ним торчишь на страховке? Или собираешься под окном петь?
– Отнюдь-отнюдь. Подойди, Бурундукова, подойди. Просто… подойди, – рассмеялся он звонко.
– Ну, хорошо. Учти, если попробуешь влезть в квартиру через окно, я тебя грохну. Я в платье, и ты меня в нем не увидишь до… – тут я запнулась, потому что по идее, он должен был увидеть меня после идиотского выкупа. Но мы с девчонками решили поиздеваться над женихом и его дружками-пирожками и сделать так, чтобы Дэн невесту, ну меня, то есть, узрел лишь в самом ЗАГСе. В общем, решили устроить красивый праздник. Пройдя все конкурсы выкупа, Дэн и его парни должны были войти в квартиру, выслушать издевательское Маринкино соло на тему: «Ты прошел все трудности и препятствия, забирай невесту и проваливай», увидеть торчащий из кухни кусочек белой фаты, ломануться за ней, думая, что это я, и обнаружить закутанного в простынь Федьку с левой фатой на голове. А я должна была в это время быть у соседей в квартире, чтобы потом выбежать и уехать в ЗАГС на ожидающем меня лимузине.
– До…? – с интересом спросил самый классный голос на свете. – До куда?
– До выкупа. Готовься, тебе, малыш-ш-ш, тебе будет реально плохо на нем.
– Уже готов, – отозвался Дэн голосом отважного морпеха. Тут же его тон поменялся, стал серьезным и невероятно милым. – Маш, прямо сейчас подойди к окну.
– Ну… хорошо.
Я выполнила его просьбу, распахнула окно и с улыбкой встретила новый день, день одновременно простой, как и все другие июньские дни, но и очень торжественный. Очень важный. Свежий. Летний. Прекрасный.
– Смотри внимательнее, – прошептал Смерч в трубку.
– Куда?
– Вперед.
Я вгляделась вдаль. Белые и бледно-розовые легкие-легкие облака складывались в огромное неровное сердце, в середине которого блестело белым золотом просыпающееся солнце. А вдали, за крышами высоких и сонных еще домов, летело в небо множество воздушных шаров – ярких и больших, свободных, как ветер, и красных, как огонь.
– Помнишь? – спросил Дэн тихо. Глупости, но, кажется, труд визажиста мог пойти насмарку. Опять эти слезы на ресницах! Я сжала пальцы, чтобы матовые, с белоснежными узорами длинные ногти впились в ладони до боли. Жаль только, сердце сжать было нельзя – его просто переполняла щемящая нежность. Она все росла, росла, росла… А я смотрела вперед, не в силах отвести взгляда от воздушных шаров.