О голубях, старом партизане и деревянной музыке
У Митьки было множество всяких игрушек. То он являлся к друзьям с самодельной свирелью или дудкой, то приносил манок и дразнил на ручье уток, то, сделав из бузины похожую на насос брызгалку, обливал водой карапузов.
Однажды, собравшись у него во дворе, друзья решили слазить на чердак, где жили голуби. Едва мальчишки показались в слуховом окне, как птицы, громко хлопая крыльями и ударяясь о крышу, начали выскакивать на улицу. Только три или четыре голубя осталось на месте. Сидя в небольших проволочных ящиках, они тревожно вертели головками.
— Эти не улетят, пока не тронешь, — объяснил Митька. — Сидят на яйцах. Скоро будут голубята.
— Много? — спросил Петька.
— Как всегда, по две штуки. И почти у всех родителей один голубь и одна голубка.
— Ну-у, — усомнился Петька. — По заказу, что ли?
— По заказу или не по заказу, а так у них водится. Не веришь — спроси у Коли.
— Правда, — кивнул Коля. — А кормят они молодых тоже по-чудному. Не как воробьи и не как курицы.
— А как же?
— Птичьим молоком, которое у них в зобу…
После голубятни Митька показал мальчишкам коллекцию птичьих яиц. Каких только диковинок там не было! Огромное гусиное яйцо нанизано на нитку рядом с утиным и круглым, как шар, совиным. Конопато-зеленое сорочье соседствовало с кроваво-красным кобчиковым. Тут же молочно-белое — голубиное, небесно-голубое — скворчиное и множество, множество других. Митька сказал, что собирал яйца добрых три года. Некоторые ему привозили даже с озера Ханка и с Амура. А чтобы нанизать яйца на нитку и сделать коллекцию-ожерелье, он прокалывал скорлупу иглой и выдувал содержимое через дырочки.
Коля похвастать какими-нибудь сокровищами не мог. У него не было ни голубятни, ни игрушек, ни тем более коллекций. Зато он прекрасно знал совхозное хозяйство и, куда бы ни шел, всегда находил что-нибудь интересное.
Как-то раз он привел Петьку в бондарную.
В мастерской их встретил дед Панкрат. Маленький, сухонький, он возился в углу, выбирая клепку.
— Никак сам Трофимыч явился? — спросил старик, щурясь. — Должно, по стружку соскучился, а? Или мать прислала по делу?
— Да нет, деда. Давно не был, так проведать зашел, — солидно объяснил Коля. — А еще товарища привел. Хозяйство твое показать. Можем, конечно, и сделать что, если дашь.
Дед улыбнулся.
— Видал ты, дело какое! Ну что ж, за привет да за ласку, гостюшки, спасибочко. А что руки до работы охочи, то и вовсе замечательно. Не зря ж говорится в народе: кому труд не в тягость, у того душа великая.
Немного осмотревшись, Петька решил, что в мастерской Панкрата даже интереснее, чем в кузнице. Она, во-первых, много больше и чище, везде расставлены пузатые и звонкие, как бубен, бочки, разложены штабелями сухие клепки. Солнечные лучи, вливаясь потоком в широкое окно, золотят пороха легких стружек, а пахнет в бондарке, как и хвойном лесу.