За несколько дней Петька успел побывать с Колей всюду. На конюшне они чистили и купали лошадей, на пекарне таскали дрова и смотрели, как тетка Настя месит тесто, на электростанции с монтером навинчивали на крючья фарфоровые изоляторы.
Научившись обманывать вожатую, Петька даже перестал на нее сердиться. Зачем, в самом деле, сердиться? Такая уж у нее служба!
Но, как ни досадно, привольное житье продолжалось недолго.
О прогулке на речку, Митькином невезении и сумасшедшем рачьем клеве
Однажды, когда Петька снова улизнул в окно и прибежал к деревенским друзьям, Коля с Митькой собирались на рыбалку.
— Вот это правильно! — обрадовался Петька. — Пошли на кладку за кузницу. Знаете, сколько там рыбы! Я видал.
Митька скривился.
— Вида-а-ал! На кладку! Ну, что ты там видал? Головастиков, да?
— Чего головастиков! Мальков разных. Их под кладкой как мошкары в лесу. И большие рыбы есть — с палец!
— С палец? Ох-хо-хо! А вот таких ленков ты видал? — Митька раздвинул руки по крайней мере на полметра.
— Ну да! Такие разве бывают? — не поверил Петька. — Ленок ведь не сом, не сазан.
— Ну и что? Не веришь? Спроси у Коли.
Коля скупо улыбнулся.
— Бывать-то бывают. Только нам не попадались.
— Не попадались! — возмутился Митька. — Тебе-то, конечно. Разве ты рыбак? А я на прошлой неделе знаешь, какого подхватил? Санька Варакшин как увидел, так от зависти даже поперхнулся. Да и ты рот разинул бы. Сорок сантиметров! Во!
— Уж и сорок! Еле-еле двадцать. Мне ж говорили.
Наспорившись, решили отравиться по другую сторону Кедровки — туда, где на большой речке устроена купальня. Петька, опасаясь вожатой, пробрался к переправе задворками. Оглядываясь, быстро перебежал по доске и сразу же спрятался в кустах. За ним с белыми ивовыми удилищами на плечах перешли Митька с Колей, а сзади, замыкая процессию, как всегда, плелся Андрюшка с Валетом.
Вокруг купальни стеной стояли молодые ильмы и клены. В редких просветах между ними мелькали белые стволы берез и осинок, с берега в воду смотрелись кудрявые ивы и черемухи, а на самом обрыве, в том месте, где обычно раздевались купальщики, росла бархатная, будто сеянная кем-то, трава-мурава.
Сняв рубахи, Митька и Коля осторожно спустились с кручи и размотали лески. Коля насадил на крючок червяка, поплевал на него и, резко махнув удилищем, бросил леску в воду. Стремительный поток, подхватил капроновую нить, быстро понес ее вниз. «Эх, и прет же! — подумал Петька. — Крючок до дна, конечно, не достанет. А наверху какая рыба?»
Коля, присев на корточки и внимательно глядя на леску, одной рукой держал удочку, а другой старался зачерпнуть воды, чтобы смыть с пальцев землю. Вдруг кончик удилища дрогнул, леска натянулась. Мальчишка на миг замер, а потом ловко подсек, и на крючке затрепыхалась серебристая рыбка.