Попрыгав и нехотя поборовшись, они опять нырнули в убежище.
Жуя под плащом сухую хлебную корку (конфет и пряников уже не было), Петька с грустью думал о завтраках и обедах, которыми потчевала ребят тетя Поля. Перед глазами, как во сне, проплывали то тарелка жирных щей, то поджаренная и пахнущая чесноком котлета, то большая чашка какао с пенкой.
Не забывалось и пережитое ночью. В ушах опять и опять звучали звериные крики, грохотал гром, раздавался треск падающих деревьев. Сплетаясь и путаясь, мелькали тревожные мысли о пяти спичках, оставшихся в коробке, о неудачах на рыбалке, разбойниках. Сколько страхов за один день и одну ночь! А что будет дальше?
Петька хотел было спросить об этом товарища, но не успел. Выглянув из дупла, Коля неожиданно дрыгнул ногами и полез наружу.
— Солнышко. Айда греться!
Небо, и правда, прояснилось. Серые тучи и поднявшийся из распадков туман медленно уползали вправо. Веселое солнце, взобравшись на самую высокую сопку, пригоршнями разбрасывало свет и тепло, а обрадованные пичуги подняли в лесу такой трезвон, что хоть в пляс. Похорошевшими, свежими и праздничными выглядели и деревья. На каждом листике, на каждой веточке, словно жемчужины, дрожали и переливались всеми цветами радуги крупные капли дождя.
— Хорошо! — взбираясь на исходящую паром колоду и поворачиваясь спиной к солнцу, вздохнул Петька.
— Хорошо-то хорошо, да ведь есть же надо? — буркнул Коля. — Что будем делать?
Подумав, решили вернуться к речке, пройти по знакомой тропке к дороге, а оттуда без задержки топать к Колиной бабке. Ночевка в дупле, рыбная ловля и другие таежные удовольствия больше не соблазняли.
Времени на сборы потребовалось немного. Закинув мешки за плечи и нахлобучив на головы кепки, приятели уже через минуту были в пути.
Приободрившийся и повеселевший Петька попробовал даже затянуть знакомую песенку:
— Друзья шагают в ногу широкою дорогой…
Однако допеть до конца не удалось. Уже в сотне метров от валежины — там, где кончалась вытоптанная людьми площадка, — Коля остановился. Высокая, чуть не по пояс, трава, покрывавшая поляну, была, как и деревья, осыпана бисером. Холодные, словно каленные на льду, капли роем обжигала тело не хуже крапивы.
— А знаешь что? — подумав, сказал Петька. — Давай разденемся.
— Как разденемся? Догола, что ли?
— Ну да. Оставим одни рубашки.
— Так замерзнем же.
— И пусть. Зато выйдем на дорогу — одевайся в сухое. А росу можно сбивать палками…
Размахивая хворостинами и на каждом шагу увертываясь от летящих во все стороны брызг, спустились в ложбинку, обошли рощицу черемух. Еще один поворот — и впереди должна открыться знакомая поляна. Но… ни поляны, ни омутка, ни вчерашнего переката мальчишки не увидели. Вместо небольшой ворчливой реки их встретил бешено ревущий, клокочущий и плюющийся пеной поток. Высокие кусты тальника, стоявшие раньше на берегу, сейчас, сгибаясь и трепеща, окунались в мутную воду чуть не на самой середине реки…