Но молодой казак и не думал сдаваться. Растопырив пальцы свободной левой руки в рогатку, он снизу вверх ткнул Федора в лицо, метя по глазам. Заметив опасность, сотник резко мотнул головой. Глаза уберег, но один палец угодил ему в нос, другой – прямиком по губам, а удар у Егорки был крепкий. Боль ослепила, во рту тотчас засолонила кровь… Озверев, сотник со звериным рыком впился зубами в Егоркину руку (аж захрустело – то ли свои зубы, то ли его кости) и яростно замычал на весь кабак: «Вяжи вора! Вяжи вора!» Опомнившись, на подмогу государеву человеку кинулись и целовальник с короткой дубинкой, и питухи с кружками…
Когда холоп Силка, поднятый стрельбой да грохотом с соломы в овине, где он мял мясистую да развратную жену целовальника, ворвался в кабак с саблей наголо, все уже было кончено. Федор с угрюмым видом стоял у стойки, запрокинув голову, и наймитка мокрым рушником унимала бежавшую из его носа юшку. В руках он держал две сабли – свою и пленника. Казачок Егорка с разбитой в кровь головой и заплывшим глазом сидел на полу, и руки его были связаны за спину собственным кушаком. Целовальник и питухи ругали его «злодеем», «государевым изменником» и совсем неписьменно, отвешивая увесистые пинки. Сожалея, что опоздал к потехе, и желая показать сотнику свое рвение, Силка с набегу отвесил бедному казачку такой удар ногой в лицо, что тот опрокинулся навзничь. Но тотчас через силу поднялся, отплевываясь кровью, и бесстрашно прохрипел в лицо своему обидчику:
– Сразу холуя видать… Славное дело – связанного бить!
Силка заматерился и хотел было наброситься на Егорку с побоями, но Федор удержал его.
– Довольно, Силушка-мощь, силу свою над безответным показывать, отойди! – приказал он. – И вы, добрые люди, сдайте назад. Спаси вас Христос, что помогли на государевом деле вора имать! Эй, хозяин, поставь всем хлебного вина, а это тебе – за усердие! А тебе, красавица, – на сережки!
С этими словами он запустил руку в мошну казака, хотя знал, что в ней уже успели побывать вороватые руки кабатчика, и щедро оделил всех своих помощников серебряными ефимками.
– Не скликать ли стрелецкий караул вора вести? – услужливо предложил кабатчик.
– Не надобно. Сами управимся. – Федор сграбастал Егорку за полуоторванный воротник подранного в свалке охабня и резко поставил на ноги. Тот мучительно застонал, ступив на подбитую сотником ногу, и злобно глянул на Рожнова. Сотник подтолкнул его в спину:
– Пошел! Силка, помоги воровскому человеку дверь найти.
Они вывели сильно хромавшего Егорку на улицу.
– Господин сотник, ну как? Между конями его погоним али через седло? – спросил Силка, недобро поглядывая на пленника.