Филимонов задохнулся, горло ему схватило, и он закашлялся. Валерий 3иновьич приподнялся с кресла и, перегнувшись через стол, подал ему его стакан.
– Благодарю! – сквозь кашель выговорил Филимонов, откашлялся и отпил из стакана.
Валерий Зиновьич вновь сидел в кресле, все так же пригнувшись и облокотившись о стол, но уже не улыбаясь.
– В общем, Прохор Дементьич… – начал он медленно, когда Филимонов поставил стакан на стол и тылом ладони обтер губы, – в общем, я должен согласиться с вами… это, конечно, неправильно, это ошибка наша, что по такому вопросу… такому человеку, как вы, отвечал младший литсотрудник… Я от лица редколлегии приношу вам извинения… и благодарю за внимание к нашей газете, что вы обратились именно в нашу, а не в другую…
«Благодарен он… счастлив прямо! – со злорадством подумал Филимонов. – Ишь! Слов прямо от благодарности-то найти не может».
– Что ж! – сказал он, всовываясь в паузу в речи Валерия 3иновьича. – Если благодарны и ошибку свою признаете, давайте, что ж, я забуду, давайте все сначала начнем: вот я, вот мои предложения – выношенные и аргументированные, давайте помещать их на страницах газеты.
Он успокоился, губы ему больше не дергало, и голосу вернулась его прежняя медлительная сиплость.
– Да, но… видите ли, Прохор Дементьич… – Валерий 3иновьич, не отрывая от стола, покрутил в руках свой стакан и отодвинул его. – Видите ли… ведь это действительно вопрос не нашей компетенции. Ведь мы не даем, скажем, названия улицам, городам, поселкам, этим занимаются соответствующие учреждения – исполкомы в данном случае… и вопрос, который вы поднимаете, – это компетенция тоже соответствующего учреждения… я вам даже не скажу сейчас сразу – какого… ну, может быть, Министерства кулътуры, Союза писателей…
– Да… да… да… – кивал Филимонов вслед его словам, будто соглашаясь, и, когда Валерий 3иновьич помянул Министерство культуры, выкинул перед собой вперед раскрытой ладонью, словно защищаясь, руку. – Во! – сказал он. – Во! То-то и оно! Союза писателей… Как же! Союза писателей… Захотят они! Да наоборот же! Им же это лишь на руку: слава, деньги, женщины – все к ним тогда валит. Наше это дело, дорогой Валерий Зиновьич, наше – общенародное. Каждого, у кого совесть есть, кто на эти безобразия смотреть не может, да. Потому я к вам в газету и написал – вопрос поставить, внимание обратить. Знаете такое выражение: если не я, то кто же? Вот! Если не я, то кто же? Мне, извиняюсь, наплевать, что мальчишка какой-то оскорбил меня. Но он от идеи отмахнулся, от дела – а это, знаете, я никому не прощу.