У Валерия 3иновьича были туго зачесанные назад и немного вбок, масляно блестевшие черные волосы, гладко выбритое упитанное лицо – Филимонову нравились такие лица.
– Пойдемте, – тронул Валерий 3иновьич Филимонова за локоть.
Он привел Филимонова в свой кабинет, подвел к небольшому журнальному столику, стоявшему поодаль от письменного стола, отодвинул от него кресло, жестом пригласил Филимонова садиться и в другое сел сам.
– Водички, а? «Боржоми». Не против? – улыбаясь, спросил он, беря в руки стоявшую на столике одну из двух бутылок и приготовясь открывать ее.
– Чего ж… можно, – сказал Филимонов, кладя папку на край стола и поближе пододвигая к себе стакан.
Валерий 3иновьич ловко, с одного нажатия ключа открыл бутылку и налил в оба приготовленных стакана до половины.
– Славная водичка "Боржоми", – сказал он, поднимая свой стакан и глядя его на свет – пузырьки газа на стенках были словно серебряные застывшие капли. Отпил глоток, поставил стакан и, все так же улыбаясь, наклонился, облокотился о стол. – Ну, Прохор Дементьич… я вас слушаю.
Улыбка у него была учтивая, любезная, и Филимонову это тоже нравилось.
– Что меня слушать… – все так же скрипуче сказал он. – Александр Борисыч вам поручил… суть дела в чем, вы знаете? Статью мою читали?
– Читал, – кивнув, сказал Валерий 3иновьич.
– Ну вот. Что мне говорить. Все, что в статье, то и повторю – все то. Вот здесь в папке, – Филимонов нагнулся и постучал пальцами о мягко-твердую крышку папки, обтянутую поверху голубым пластиком, с положенным на жесткий картон паролоном внутри, – здесь я всякий фактический матерьялец припас, я вам докажу, как я прав, насколько это необходимо – то, что я предлагаю. Но только сначала вы мне скажете, что вы по этому поводу думаете, а уж тогда и я.
– М-да! – сказал Валерий 3иновьич, откинулся в кресле и забросил ногу на ногу. – Что мы думаем… Как я понимаю, вас не устроил ответ работника нашего отдела?
– Это, знаете, не ответ! – Филимонов отпил из стакана, поставил его, взял папку, неторопливо раскрыл и достал из вклеенного в нее прозрачного пластмассового складня бумагу с редакционным грифом наверху. – Это что за ответ, извиняюсь, это на дурака рассчитано, а я, знаете, не дурак. – Он вынул из нагрудного кармана пиджака чехол с очками, извлек из него очки, надел и зачитал: – «Уважаемый Прохор Дементьевич! Ваше письмо получено редакцией и внимательно изучено. К сожалению, предложения, высказанные в нем, не представляются нам заслуживающими внимания, и, кроме того, вопросы, поднятые в нем, вообще находятся вне компетенции редакции. Младший литсотрудник В. Терентьев». – Филимонов снял очки, положил их в футляр и вместе с бланком ответа опустил на стол. Читая, он тяжело налился кровью, в груди сделалось тесно, и губы ему стало подергивать. – Это что? Это ответ?! – спросил он прерывающимся голосом, поправляя узел галстука и ворочая шеей в узком вороте севшей после стирки сорочки. – Я, извиняюсь, десять страниц исписываю, а мне на трех строчках отвечают! Кто он такой, В. Терентьев?! Младший литсотрудник! Какое право какой-то младший литсотрудник смеет решать – заслуживают внимания мои предложения или нет? А? Это, извиняюсь…