– Батя его, что ли? – Пожилой хмыкнул. – Конечно.
– А этот? – Малорослый схватил Степана за подбородок, надавив пальцами на ожог. – Такая же нехристь?
Степка едва не обмочился от боли. В глазах потемнело. Мало того что батю коммунякой обзывают, да еще какой-то недомерок с шашкой распускает руки! Он едва удержался, чтобы не зарядить ему мыском сапога по печени, благо, из-за разницы роста ногу даже сильно задирать бы не пришлось.
– Да брось ты, Колька! – прикрикнул на снайпера молодой и статный казак, похожий на передовика производства, какими их показывали в кинофильмах. – Не бо́льшая нехристь, чем ты. Тоже ведь небось красный галстук носил.
– А вот и не носил! – рассмеялся Колька, показывая большие и крепкие зубы; он отпихнул Степку так, что тот толкнул спиной Валета. – Не приняли меня в пионеры!
Степан узнал его именно по этой немного лошадиной ухмылке. Колька Лучко – известный школьный хулиган из соседнего села, учился на четыре класса старше. Степка в те годы не имел дела ни с ним, ни с его компанией, но чуть ли не на каждой общешкольной линейке звучала его фамилия: мол, Лучко – прогульщик, Лучко хамил учителю, Лучко курил за туалетом, Лучко кидался свеклой на полевых работах. Вроде и серьезными эти проступки не назовешь, но их череда не прекращалась, поэтому каждый раз принятие хулигана в ряды пионерской организации откладывалось на неопределенный срок. Выходит, не придурь то была, а сознательный протест. Либо сейчас ему выгодно выдавать за протест свои старые шалости. Во всяком случае, судя по тому, как Колька Лучко обращался с «СВТ-40» – довольно капризной винтовкой, требующей особого подхода – за минувшие годы он освоил много новых навыков и теперь умеет не только срывать уроки и доводить до слез молоденьких учительниц.
– Атаман наказал доставить всех выживших к нему, – сказал похожий на хомяка казак, пожевывая травинку.
– И нет нам никакого дела до его отца, – добавил пожилой. – Сам-то парень из Каменки, а мы с его общиной не в ссоре.
– Каменские вообще хорошо устроились, – сказал Колька, поправив папаху. – И вашим, и нашим. Не удивительно, что пришлые уделали их в первую очередь.
Степан снова глубоко вздохнул. У казаков нрав крутой, вздумаешь распускать язык или размахивать руками – останешься без того и без другого. Однако на бесхребетных мямлей они и вовсе смотрели как на навоз. И вот угадай тут, где найдешь, а где потеряешь. Впрочем, повторять однажды уже совершенную ошибку точно не стоило. Во второй раз вряд ли ему позволят уйти в степь.
– Мужики, тут такое дело… – Степан чуть замешкался, подбирая слова. – Я мог костянкой заразиться. Это чтоб вы знали, кого собрались вести к атаману, – торопливо добавил он, – и не серчали потом…