Ломеллино вскочил, как подброшенный пружиной.
— Синьор! Но ведь это нарушает нейтралитет! Тот самый нейтралитет, к которому нас призывал только что стратег Кантакузин. Посылка солдат в Константинополь послужит поводом для штурма Галаты, а впоследствии и к войне между Турцией и Генуей.
Он с убитым видом рухнул обратно в кресло.
— Велите нести веревку, синьор Нотар. Без распоряжения сената Республики такой приказ я отдать не в силах.
Димитрий успокаивающе поднял руку.
— Подеста неверно истолковал слова уважаемого мегадуки. Никто не принуждает Галату к военному союзу. Но и добровольцам, выразившим желание сражаться по ту сторону Залива, препятствий чиниться не должно.
С этим Ломеллино был полностью согласен. Он лишь многословно сожалел, что преклонный возраст, а так же отсутствие должного воинского умения не позволяют ему лично взяться за меч — ведь выручать из беды своих единоверцев есть священный долг каждого добропорядочного христианина.
Кантакузин кивнул головой.
— Поскольку в главном мы достигли согласия, а именно так я понял витиеватые заверения синьора Ломеллино, остается скрепить эти поправки к основному договору отдельным документом.
После того, как димархи удалились на борт галеры, Роман некоторое время бесцельно ходил вдоль пристани, затем вскочил в седло и направился в город.
Широкая дорога под прямым углом уходила от моря, по обочинам высились плотные застройки одно- и двухэтажных домов. Чем глубже он удалялся в город, тем наряднее и богаче становились фасады строений. Маленькая, ухоженная, плотно застроенная Галата производила выгодное впечатление по сравнению с огромным ветшающим Константинополем. Но над ней, в отличие от ее великого соседа, витал тот самый неистребимый дух провинциальности, свойственный большинству малых городов.
Улицы были полны прохожих и торговцев, в чьих голосах Роману слышался сызмальства знакомый лигурийский диалект. Ему на мгновение почудилось, что он и впрямь находится в одном из окраинных районов Генуи, где прошло его детство и пора взросления. Невольно он стал раздаривать улыбки прохожим и те в ответ, благодаря за внимание, в приветствии поднимали руки. Коробейники, бурно жестикулируя, протягивали к нему лотки с выставленным на них товаром, приказчики зазывали его в свои лавки, а некая смазливая цветочница, выхватив из корзины полураспустившийся бутон, бросила ему розу. Роман поймал его на лету, сбил на затылок берет и пристроил цветок рядом с белым пером. Невольно приосанившись, он пришпорил коня и проезжая через людную площадь, не раз с удовлетворением ловил на себе любопытствующие взгляды горожанок.