Человек торопливо пробирался вдоль запутанных улочек спящего города. Время от времени он останавливался и чутко вслушивался в окружающую тишину. Вопреки строжайшему указу городских властей он не только не имел при себе зажженого фонаря, но напротив, старался как мог избегать освещенных участков дороги. Широкая черная накидка, в которую он был плотно укутан, делала его почти невидимым; ноги в сапогах с мягкой кожанной подошвой ступали бесшумно, как кошачьи лапы. Ему была известна прямая дорога, но он предпочел окружной путь.
Серебристый свет луны отбрасывал на землю косые тени от стен и черепичных крыш строений; местами тускло блестела неровная кладка булыжной мостовой. Порывы ветра разносили вдоль лабиринта улиц солоноватый воздух с моря, вытягивали из черных провалов тупиков застарелую вонь городских клоак и отстойников.
Спросонок гулко залаяла собака и ее лай, подхваченный бродячими псами, раскатился в тишине оглушающим многоголосым эхом. Человек досадливо поморщился. Его глаза из-под надвинутого по самую кромку бровей капюшона заблестели еще настороженней и он прибавил шагу, по-прежнему укрываясь на неосвещенной стороне дороги. В очередной раз обернувшись, он споткнулся о какую-то преграду на земле. Еле удержав равновесие, он отпрыгнул в сторону, выхватывая руку из-под полы плаща. Прижавшись к стене, бросил быстрый взгляд на оба конца улицы. Затем присел над помехой, укрытой в тени и скользящим движением рук ощупал покрывающую ее жесткую, пропитанную липкой жидкостью ткань.
На земле лежал труп мужчины и путнику не составило труда признать короткий, своеобразного покроя плащ, который он сам передал убитому не более двух часов назад. Тело слуги еще не успело остыть. Человек в черной накидке мысленно отмерил расстояние, которое тот успел преодолеть от одной из полупустых портовых таверн, в которой они расстались еще до наступления полуночи. Он распрямился и поспешил вперед, оставляя позади себя того, кто не один год делил с ним пищу и кров и принял на себя предназначенный другому удар.
Испытания как-будто подстерегали путника: через три сотни шагов двое грабителей набросились на него из узкого проулка. Однако взмах выхваченного из-за пояса длинного клинка заставил их поспешно отступить обратно. Это нелепое происшествие даже слегка позабавило закутанного в плащ человека, хотя поводов для веселья было немного. Минутное облегчение улетучилось быстро.
— Слишком хорошо для правды, — бормотал он под нос, по-прежнему двигаясь вдоль темной стороны улицы. — Микеле не мог погибнуть от рук городских головорезов. Он был им просто не по зубам. Бедняга нарвался на хищников поопаснее тех двух полуночных шакалов.