Мадди вздрогнула. Ее словно пронизало электрическим током. Не в силах справиться с собой, она уставилась на его широкую грудь. Ох, как же ей хотелось дотронуться до него и обвести пальцем сложный узор, вьющийся на его могучем бицепсе. «О боже, он ведь прямо-таки произведение искусства!» – воскликнула она мысленно.
Митч сжал ее бедро. Не сильно. Просто хотел напомнить, что наблюдает за ней.
Мадди моргнула и, краснея, отвела глаза.
– Когда-то я много рисовала! – выпалила она в смятении. И нахмурилась.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Значит, больше не рисуешь?
Ах, почему она это сказала?! Ведь уже много лет никому ни в чем не признавалась…
– Да, больше не рисую. Я когда-то и карандашами рисовала, и углем. Иногда лепила, но ничего хорошего из этого не вышло.
Она попыталась вспомнить вес угля в руке, черные пятна на пальцах и линии на чистой белой бумаге, но не смогла. Это было слишком давно, и воспоминания казались смутными сновидениями, сценами из жизни какой-то другой девушки.
– Почему ты перестала рисовать?
Мадди молча смотрела на одеяло шоколадного цвета. И в конце концов солгала:
– Так вышло.
– А как насчет того, чтобы выйти замуж за человека, которого ты не любила? Тоже так вышло?
Она вздрогнула, словно от удара.
– Ох, прости, я не должен был лезть не в свое дело, – в смущении пробормотал Митч.
– Я любила его, – заставила она себя сказать. Заставила, потому что ей очень хотелось в это верить.
– В самом деле любила?
– В самом деле. – Да-да, конечно, любила… вроде бы. Мадди вздохнула и добавила: – Только не так, как должна была.
Но это – ее недостаток. Не Стива. Стив-то был идеален. Если не считать одного: она никак не могла убедиться в том, что он идеальный именно для нее.
– Я тебе не верю! – заявил Митч.
Мадди разозлилась. Вернее, заставила себя разозлиться.
– А я не верю, что предел твоих мечтаний – убогий бар в захолустном городишке, понял?!
Янтарные глаза Митча сверкнули, а подбородок словно окаменел.
– Мне очень нравится этот город, – проговорил он тихо, но отчетливо.
– Правда нравится? Неужели?
– Да, правда.
Минуту-другую они молча смотрели друг на друга. И оба чувствовали: это – перекресток.
И еще Мадди чувствовала, что ужасно устала – устала притворяться, устала никогда не говорить все, что думала. А теперь перед ней был выбор: позабавляться здесь, в Ривайвле, какое-то время – или стать самой собой.
Она тяжело вздохнула и решила быть самой собой.
– Я встретила Стива, когда нам было по пятнадцать. Но я была ужасно буйной и неуправляемой, а он – первым учеником в классе, капитаном молодежной футбольной команды. И все считали его хорошим парнем. – Мадди откинула со лба волосы и робко улыбнулась. – Короче говоря, он был прекрасной партией.